такую возможность. Первый молодой монах в истории, сведущий в современных технологиях и науках, да ещё и девственник. Он должен всколыхнуть общественность своим примером и потянуть за собой молодёжь. Людям нужен новый лидер. Кто-то вроде нового пророка. Православная церковь теряет свою мощь, а люди, соответственно, веру в неё. Чтобы вернуть силу православию, человечеству нужно чудо. Понимаешь, о чём я толкую, брат? А то ишь, некоторые моду взяли, слыхал? В язычество ударились и иностранцев туда тянут. Крестят, женят, обряды священные прямо на глазах у христиан свершают, совсем страх потеряли! А средств сколько уходит не туда!

– Это временно, наставник, не переживай. Мы их уничтожим.

– Не стоит тратить на них силы, Господь им будет судьёй. Ты, главное, брата своего побереги, а о его душе уж мы здесь позаботимся. Где он, кстати, сейчас?

– В церкви, скорей всего, или в часовне. Пойду его разыщу.

– Разыщи и приведи его ко мне, я с ним потолкую.

Сапфо тряслась всем телом так, что с полок, казалось, вот-вот посыплются святые черепа и покатятся, как шары для боулинга. Священник запер тайник, и он и его собеседник двинулись к выходу. Едва шаги затихли, как Сапфо обхватила голову руками и, вздохнув, произнесла:

– Мне конец!

Александр зажёг фонарик и направил его в то место, где открывалась стена. Замочную скважину он сразу и не заприметил – она была хорошо замаскирована под одну из глазниц.

– Та-а-ак, надо полагать, вместо Никоса приехала ты… А этот Ставрос тебе кто?

– Тот, кто меня сегодня убьёт, как только мы покинем этот склеп. Так что я ещё подумаю, выбираться мне отсюда или лучше остаться здесь навсегда. Эти ребята точно меня не тронут. Правда… Феоклит? – обратилась она к черепу с выцарапанным именем «Патер Феоклитос Ламиас».

– Здесь навряд ли ему удастся кого-то убить, монахи шныряют повсюду, словно тени. И потом, он же не видел тебя в этом подвале. Мало ли где ты молилась, пока твой олигарх решал дела с богослужителем. Хочешь, я пойду с тобой? – наивно предложил турист.

– Тогда Ставрос замурует нас здесь обоих. Предварительно распяв.

– Как у вас тут всё страшно! – съязвил Александр. – Что ж, раз у меня нет выбора…

– Выбора нет у меня, – перебила его Сапфо. – Ты давай выходи отсюда, а я потом. У меня тут ещё кое-какие дела остались.

– Дела? Хочешь ограбить чистилище? Интересно, сколько миллионов тут запрятано. А, Милочка, как ты думаешь?

– Не называй меня так! Сколько раз повторять?!

Даже в полумраке было видно, как вспыхнули её щеки.

– Тихо, тихо, успокойся. Мила так Мила.

– Шуруй уже давай отсюда, пока дверь не закрыли.

– Никуда я без тебя не пойду, – сказал Александр и для убедительности сел на низкий порог.

– Вот привязался! Ладно, обещаю выйти следом за тобой с разницей пятнадцать минут.

– Поскольку у меня набралась уже куча оснований тебе не верить, давай поступим так: ты пойдёшь первая, а я последую за тобой через те же пятнадцать минут.

– Хорошо, – сдалась Сапфо, – только не вздумай опять следить!

– Если пообещаешь не лезть в катакомбы.

– С какой стати я должна тебе что-то обещать?

– С такой, что теперь, раз уж мы познакомились, я не могу остаться в стороне. Это, если хочешь, дело чести.

– Ещё скажи – клятва Гиппократа, биолог. И откуда ты свалился на мою голову?

– Вообще-то, если ты оказалась внизу под землёй, то сверху, – усмехнулся он.

– Ну всё, теперь каждый на своё место! – заявила Сапфо и вышла из склепа.

Через десять минут она уже бежала к дверям церкви, в которой шла вечерняя служба. Простояв там с полчаса, успокоившись и хорошенько обдумав дальнейшие действия, Сапфо натянула на глаза кепку, сунула руки в карманы и вышла во двор. Нужно было справить нужду, подкрепиться и отправиться на новые поиски храма Богини Артемиды. Со Ставросом было бы лучше сейчас не пересекаться.

Территория Великой Лавры вмещала в себя семнадцать храмов, между которыми располагались многочисленные монашеские кельи, скиты и пещеры. Новичку здесь затеряться было нетрудно, а вот выйти незамеченным из крепостных стен, охраняющих священную зону, почти невозможно. Ворота закрывались сразу за очередной группой паломников. Двигаясь перебежками из церкви в часовню, из часовни в столовую, девушка добралась до большой общей трапезной. Стол был накрыт, хотя до ужина оставалось ещё десять минут. Сапфо схватила несколько салфеток и покидала в них всё, что могла уместить: пару ломтей хлеба, жменю оливок, помидор и кусок белого сыру. Рассовав добытое добро по карманам, она налила себе из глиняного графина стакан красного сладкого вина и жадно выпила его до дна. В голове резко прояснилось. Сапфо немного расслабилась и стала осматривать длинные стены с выгоревшими фресками. Кроме изображений святых на неё смотрели греческие философы: Пифагор, Сократ, Аристотель, Платон, Фалес, Плутарх. Значит, православная церковь всё же признает ценность и незаменимость древней философии, несмотря на то что сами же когда-то уничтожили большинство великих трудов. Уже собираясь выходить, девушка вдруг замерла перед последней фреской над дверью. На хорошо сохранившемся изображении мозаикой была выложена та сцена, когда Богородица прогоняет языческую Богиню Артемиду из священных садов, а рядом монахи убивают её нимф. Их лица были искажены страданием, а лик Божьей Матери, напротив, был суров и решителен. Глаза Сапфо наполнились слезами, одновременно и горе, и гнев затопили её. Она сжала кулаки и вылетела из монастырской столовой. Значит, вот где должно быть древнее святилище! Эта фреска, без всякого сомнения, была знаком.

Как только Сапфо оказалась на улице, то заметила идущую прямо на неё толпу монахов. Они глядели себе под ноги и не замечали маленькую фигурку в кепке, прошмыгнувшую между ними в противоположном направлении. Вдруг девушку за шею схватили чьи-то грубые пальцы и, как щенка за холку, потащили за угол. Она молча повиновалась властной хватке и, стараясь не споткнуться, быстро перебирала ногами.

– Где, черт тебя возьми, ты шляешься весь день?! – прохрипел Ставрос, брызгая слюной прямо в лицо девушке. – Никоса ищет наставник монастыря! Если бы он тебя встретил, нам конец, дурья твоя башка!

– Я просто осматривала окрестн…

Не успела Сапфо договорить, как получила сильный удар по щеке тыльной стороной огромной ладони. Устояв на ногах, она сжала губы и закрыла глаза.

– Зачем ты вынуждаешь меня делать то, чего я совсем не хочу? – прошипел Ставрос. – Сапфо, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Она медленно подняла на мужчину взгляд и тихо, но очень чётко произнесла:

– Никогда больше не смей меня бить.

Но его рука тут же взлетела для нового, более сильного удара и вдруг застыла в воздухе. В мгновение ока за его спиной просвистела тонкая, словно луч солнца, стрела и вонзилась в широкое плечо. Лицо Ставроса исказилось в страшной гримасе, и через несколько секунд он упал навзничь. Над его головой во всё небо раскинулись белые руки, держащие лук с натянутой тетивой. Крепкие обнажённые ноги, согнутые в прыжке, касались макушек гор, а прямо под едва показавшимся полумесяцем Сапфо увидела прекрасное лицо Богини Артемиды. Видение держалось всего несколько мгновений и тут же исчезло, растворившись в вечернем небе. Ставрос лежал на траве, с окаменевшим и искажённым от ужаса лицом. Подбежали несколько монахов из тех, кто опаздывал на обед. Между ними протиснулся откуда-то взявшийся турист Александр:

– Я – врач, я его осмотрю.

Сапфо не отрывала взгляда от неба.