сейчас намного важнее. Кто её забрал? Куда? Угрожает ли ей опасность? Или она надёжно укрыта от человеческих глаз? «Отче наш…» – совсем не к месту пронеслось в мозгу. Глаза стали слипаться…

Вдруг между ступней скользнуло что-то твёрдое и холодное. Инстинктивно Никос отпрянул. На палубе лежала змея. Она подняла голову и зашипела: «Мойры не дадут тебе счастья!» – «Что?! Кто ты?! Ты говоришь?!» – «Я – Гармония, дочь Афродиты и Ареса. Ты – Спаситель, но ты погибнешь, как и все мессии. Афродита хотя и дарит любовь, сама в любви несчастна. Она понесёт наказание за содеянное, а ты будешь принесён в жертву ради сохранения человечества на Земле». – «Какое наказание? Где она сейчас? Она несчастна из-за меня?! – Никос, услышал только то, что касалось его возлюбленной. – Как её спасти?»

– С кем ты говоришь, сынок?

Никос смотрел на пустую палубу. Змея исчезла.

– Мама? Тут только что была змея!

– На корабле? Мальчик мой, ты много выпил?

– Вообще-то я совсем не… – Он увидел беспокойство в глазах матери. – Да, наверно, так…

– Гляди, мы приближаемся! – воскликнула Деспина, протянув в море руку.

В синеве на горизонте показались белые домики острова Миконос. За ним в нескольких милях находился священный Дилос.

Значит, всё-таки Мойры. Конечно же Богини Судеб! Его карма была предначертана. Он – мессия. Он – будущий Спаситель. Никос полной грудью вдохнул влажный морской воздух, а потом медленно выдохнул вверх тёплую струю. «Я готов», – с облегчением подумал он.

Его жизнь вновь приобрела смысл.

Из каюты доносился запах свежезаваренного кофе. На палубу вышла Олимпия из Литохоры, одетая в белую древнегреческую мантию, и принесла Никосу на блюдце маленькую чашечку с бодрящим напитком. За ней последовали остальные. Все уже переоделись, даже для Лукаса нашлись белые хлопковые штаны и льняная рубаха. На голову он водрузил себе лавровый венок. Его лицо сияло довольной улыбкой. Кейси тянула его за руку и показывала пальцем на горизонт:

– Дилос! Лука, мы приплыли!

– Эй, Нико, ещё немного, и ты встретишься со своей Афродитой! – крикнул Лукас, хлопнув друга по плечу.

Никос выдавил из себя улыбку. Он почувствовал зависть при взгляде на пару, состоявшую из обоих смертных. «Пусть у них всё будет хорошо», – подумал Никос и впервые глянул на небо. Среди белых облаков отчётливо вырисовывалась макушка Олимпа.

Глава 32.

Гера

Ставрос лежал в реанимации. Его состояние стабилизировали врачи ещё в вертолёте «скорой помощи», сейчас он был обездвижен и прикован к кровати. Его лицо было перекошено инсультом, правая часть парализована, ко всему телу подключены провода, в носу – кислородные трубки. Ставрос водил глазными яблоками во все стороны в поисках Сапфо. Взгляд наткнулся на статную, очень высокую, но невероятно красивую женщину неопределённого возраста. Она стояла в тёмно-синем хитоне, с диадемой в чёрных волосах, перед больничной койкой и, не мигая, смотрела перед собой. Её холодный взгляд навевал ужас. Рядом с ней находился страховидный горбатый и лохматый здоровяк.

– Живой? – спросила женщина.

– Вроде, – услышал Ставрос свой голос, раздавшийся где-то внутри сознания. – А вы кто?

– Я – Верховная Богиня Олимпа Гера, глупый ты человек! А это – Бог Огня и мой сын Гефест.

– Вы что, издеваетесь? Нет, я, наверное, сплю. Я понял – я в коме!

– Упрямый осёл! Сколько тебе ещё надо времени, чтобы понять, что ты и тебе подобные не единственные на этой Земле? – сказала женщина и недовольно, вполне по-человечески закатила глаза. – О великий Хаос! Ну почему им легче поверить в воскресшего Иисуса Христа, в святых духов и даже в чертей с рогами, чем в Богов Олимпа?

Она злилась, при этом, казалось, увеличивалась в размерах.

Горбун взял женщину за руку.

– Слушай внимательно, смертный, и запоминай: я помогу тебе вернуть здоровье и справиться с двумя мерзавками, которые в последнее время контролируют твою жизнь. Одна из них – из моего мира, а вторая так же ничтожна, как и ты. Я рассчитываю на тебя, и лучше тебе меня не разочаровать.

– И что же я должен делать? Если вы не заметили, я парализован как минимум наполовину. А в таком виде я уже ни одной шлюхе не годен.

Ставрос язвил?! Но кому? Кажется, мозг отказывался верить в то, что герои мифов говорили с ним сейчас в больничной палате.

– Подойди, Асклепий, – велела кому-то Гера.

Какой-то полуголый гигант положил свою широкую ладонь Ставросу на грудь. Кровь закипела в жилах больного, которые тут же набухли, готовые разорваться, дыхание участилось в страшной агонии, мышцы напряглись, натянув кожу до предела. Ставрос вскочил на ноги, опрокинув штатив с капельницей, который с грохотом упал на пол. Провода сорвались с его тела и обречённо повисли на мониторе. Он стоял перед Герой, раздувая ноздри и сжав кулаки до боли.

– Первая причина устранена, ты здоров как лошадь. Теперь твоя очередь, ничтожный человек. Люди потревожили нас, вздумали вернуть доверие древних Богов, чтобы создать себе новых героев. Они хотят использовать божественный ген Ихор ради кровосмешения и формирования новой расы. Вспомнили предатели, кому были обязаны победами в битвах и процветанием самой развитой цивилизации на Земле! Но не быть тому! Возвращайтесь к своему Богу, пусть Он защищает вас, а настоящих Богов оставьте в покое!.. – Голос женщины звенел в оконных рамах, искрился в лампах на потолке, её глаза отражались в стеклянных колбах, висевших на штативах, и метали искры. Электрическое напряжение не выдерживало, лампы мигали во всей палате. – Ты соберёшь всех ваших лжепроповедников, от дьякона до патриарха, от монаха до архимандрита, и передашь им мои слова. Пусть они соберут все свои писания, всю власть и силу и выбьют из голов греков идею вернуть себе Олимпийских Богов, как и силу Ихора! Если понадобится, то пусть сожгут неверных на костре, им не привыкать! Зевс не должен покидать Олимп, слышишь меня, несчастный? Он – мой!

Ставрос наполнялся силой всё больше и больше. Его глаза налились кровью. Он почувствовал себя Гераклом. Нет, он стал чем-то большим. Минотавром, извергающим огонь из ноздрей! Он был готов на всё, хотя не совсем ясно понимал на что именно. На какое-то время Ставрос почувствовал себя Богом!

Вдруг дверь в палату открылась, и на пороге показалась медсестра.

– Зачем вы встали, кириос Венетис? – Её глаза округлились. – Как вы встали?! Вы же… парализованы!.. Пожалуйста, вернитесь на койку!

Пациент смотрел, не моргая, словно сквозь стены и время.

– Доктор! – закричала медсестра и выбежала в коридор.

Ставрос бросил мимолётный взгляд на пищащий кардиоаппарат и вылетел из палаты.

*******************

Отец Афанасий был епископом Фессалоникийской митрополии. Более духовно сильного и религиозно подкованного священника в Салониках трудно было вообразить. Отец Серафим, самый влиятельный из всех духовников города, был его старым другом и единомышленником во всем, что касалось христианства и социальной жизни граждан страны. Становление на православный путь у греков находилось под строгим контролем церкви на протяжении всей их жизни. У детей оно начиналось со школьной скамьи, постепенно переходя в подростковый возраст, а потом в студенческий, где их «перехватывали» духовные отцы, подобные Серафиму. Их делом было продолжать подпитывать и укреплять веру молодёжи, направляя юношеские амбиции в праведное русло. Около двух процентов молодых людей уходили в духовенство, и этого до недавнего времени было вполне достаточно для поддержания церковного суверенитета. Вот только православная вера в стране за последние годы сильно пошатнулась. Сначала появились атеисты, потом эмигранты и беженцы из исламских стран, а за ними последовали смешанные браки. Церковь возмущалась и пыталась крестить «нехристей», усиленно проповедуя «единственного» Бога