сейчас же не уберётесь отсюда, я к чертям всё разнесу! — вопит Сифри и трясёт в руке ярко-красным кожухом кваркового заряда.

И ведь разнесёт, с неё станется.

— Прошу вас, мэм… Кхм… Мисс… пожалуйста, будьте благоразумны, — с каждым словом авторитетная уверенность переговорщика угасала.

Они лихорадочно сигнализировали в штаб, запрашивая инструкции. Я уже не очень отчётливо видел отдалённые узлы ноосферы, но не нужно быть гением, чтобы понять — насколько они там обосрались.

— Считаю до Пи! — пригрозила Сифри. — Ноль! Один! Два!..

— Довольно! — прогремел на весь эфир покровительственный бас полковника Закиро.

Сифри осеклась и от неожиданности вывернула голову на сто восемьдесят градусов, таращась на нас через окно.

Интендант отпихнул меня и распрямился, как на строевом смотре, во весь свой начальственный рост, и чуть не задел макушкой крышу кабины. Я в шоке глядел на него, а полковник, как ни в чём не бывало, стряхнул пылинки с костюма, поправил съехавшую на бок кислородную маску, достал из кармашка костюма запасные перчатки и деловито их натянул.

— Молодчина, капрал! Не знаю, как вы это провернули, но — браво, так держать! — бросил он мне и дежурно похлопал по плечу.

Я промямлил:

— Лююю…?

— После, капрал, после… Я вижу, тут без меня уже не справляются.

Он вылез из Крохи и размеренным шагом вышел вперёд. За его появлением во все глаза наблюдала бригада «Домоклов» и ошалелые экипажи челноков.

— Эт чё..? — спросил Пьер. — Его, типа, уже расклинило?

Закиро подошёл к Сифри:

— Благодарю, мисс киборг, но мы дальше сами. Ступайте, мисс, ступайте. И уберите свою игрушку, вот так…

Сифри, продолжая глядеть на нас из-за спины с застывшей маской полнейшего недоумения, спрятала бомбу во внутренний отсек. Так задом и попятилась к челноку.

Полковник внимательно оглядел окрестности. Повернулся к командиру экипажа боевых мехов и сдержанно помахал ему рукой:

— А, капитан Лазло, и вы здесь! Стережёте периметр? Славно. Ну-с, кто тут хотел меня видеть?

Глава 10. Убийца — дворецкий

4 декабря 2312 г. Цикл 158, день 11

Если вы когда-нибудь бывали в Кластере Правосудия или хотя бы на экскурсии в главном филиале юридического университета им. Кафки на планете Психея, то сможете и сами вообразить градус абсурда, царящий на слушании моего дела. Для остальных поясню.

Заседание назначили на среду, только не ближайшую, а первую свободную. Оказалось, что таковая — в следующем году. Временно исполняющий обязанности интенданта — этот ушлый хорёк Хатори — как ни странно, сам настаивал на ускорении. Да так рьяно, что отодвинул какое-то гражданское дело, вроде превышения пределов допустимой самообороны для искина в отношении электрической розетки. Ходили слухи, что розетке посулили крупную сумму, чтобы она отозвала иск и ещё немного — за молчание. Но она всё равно пожаловалась сокамерникам, те передали дальше и в итоге среди умной техники Кибера пошла волна справедливого негодования. Все напитки и блюда, приготовленные без участия людей, стали горчить. Солдатня обрадовалась: безвкусная столовская жратва приобрела хоть какой-то оттенок.

Это была малая цена за то, чтобы наши два дела: моё и полковника Закиро рассмотрели в срочном порядке уже на следующей неделе.

Интенданта я больше не видел до окончания процесса. Когда нас арестовали, Закиро сел в один из челноков под конвоем и был доставлен на станцию персонально. Мы же сдали оружие и добирались до Кибера на Крохе, в сопровождении охраны, поскольку тупо не поместились в челноке охраны.

На станции царил жуткий бардак, местами переходящий в истерию. Конвой смотрел на меня как на Патриарха клана Шаманов, не меньше. Если что, шаманский предводитель — Крок Великий — загремел в «Плен Вечности» после похищения карликовой звезды и её продажи на базу эко-террористов. Зато теперь им светит краденое солнце. Но это всё было давным-давно и в далёком-далёком кластере, а на Кибере — чтобы произвести на людей подобное впечатление — достаточно просто искупаться во внутренностях пришельца, а потом дозвониться до всех без нейролинка. Ладно, пара трюков были действительно крутыми, вроде остановки двигателей на челноках преследователей. Оказалось, они и впрямь заглохли на несколько минут. Вместе с ними вышли из строя системы фильтрации воздуха на станции, а так же терминалы внутренней связи и лифты, которые и так боялись издать лишний писк после того, как Сифри взломала протоколы доступа. В совокупности этот акт выглядел как успешный захват станции и чуть ли не попытка уничтожения. К счастью для себя, я не смог долго держать системы под контролем и уже к нашему возвращению всё заработало в штатном режиме. Разве что команда лифтовых искинов дружно подала в отставку, поэтому нас разместили всё на том же минус первом уровне, стянув для охраны всех свободных солдат. Комендант Далтон с лиловым синяком под левым глазом без лишних слов оформил пополнение. Он старался не смотреть в мою сторону и шёпотом думал об отвлечённых вещах, но когда нас увели — в полный рост обложил всех многоэтажным матом.

Парней и Сифри заперли в одной из допросных комнат, вместе с господами придурками Эрни и Биллом. За драку в туалете их ждала гауптвахта. Меня, спелёнатого в кандалы по самые уши и в наморднике, персонально разместили в отдельном кабинете, построив прямо перед входом целый взвод охраны. Входить ко мне строго-настрого запрещалось, однако Киберские учёные выбили-таки пропуск и натащили в мою камеру всяческой аппаратуры, полностью просканировали тело и в особенности — мозг. Я не сопротивлялся. Хватало и других забот. Обморозил кисти рук и харю. Слёзные каналы под замену. Вывих обоих плеч.

Я получил должную медицинскую помощь и настолько огромную дозу нанитов, что они могли бы вырвать мой чип из мозга и с фанфарами вынести через ушной канал.

Вот только боты не подействовали, о чём я, конечно, не стал никому говорить. Пока нас везли на Кибер, доступная мне ноосфера уменьшалась с каждой минутой, но в пределах видимости ещё доставала. А внутри собственного тела — и подавно. Я приказал нанитам прекратить работу и поскорее выйти из организма самым незаметным способом. А потом просто наблюдал. В основном за тем, как

наблюдают за мной. Несколько камер по углам комнаты ловили все мои микропередвижения. Вдруг я как-нибудь подозрительно моргну или наморщу нос. Всё остальное мне было недоступно. Учёные снимали показания приборов удалённо, разговоры в моём присутствии строго воспрещались.

И лишь в ночное время солдаты охраны громко шептали мне в дверь:

— Эй, Сабаи, а ты правда мысли читаешь? Эй, а о чём я сейчас думаю? Пссс! А