постельное белье поменять. Подхожу к двери комнаты и слышу, оттуда голоса доносятся. Я прислушалась и поняла, что это Лена и Анжела. Они возле самой двери говорили, поэтому я все слышала. Так вот: Лена обещала Анжеле за что-то деньги. Большие деньги! Не знаю, о какой сумме шла речь, но точно сумма большая.

– А за что Анжеле обещали эти деньги? – спросил сыщик.

– Вот этого я не знаю, – отвечала Зина. – Но уж точно не за глаженое белье. Вроде Анжела должна была что-то сделать. С кем-то поговорить, что ли. Я расслышала слова: «Ты обязательно должна с ним поговорить». А о ком речь шла, я не знаю. Но вообще Анжела очень деньги любит, она за них что хотите сделает.

– Это все? – спросил сыщик.

– Есть еще кое-что. Но, может, это сущая мелочь… В тот день, когда Ирина Васильевна погибла, Лена не пошла с родными гулять. Она потом всем говорила, что долго спала, а потом лежала, музыку слушала. Но тут что-то странное есть. Да, она слушала музыку – я сама слышала, как из-за ее двери музыка доносится. Но я на всякий случай ручку двери все же подергала – хотела сказать, что Ирина Васильевна ее очень зовет. Но дверь была заперта! И это очень странно. Потому что у нас не принято двери комнат запирать. И Лена раньше никогда ее не запирала. Это в первый раз такое случилось.

– Спасибо, Зинаида, – сказал сыщик. – То, что ты сказала, совсем не мелочь. Ты больше никому об этом не говори. И о разговоре со мной не говори. Во всяком случае, до вечера. Вечером все станет ясно.

С этими словами он вышел из комнаты горничной и направился в кладовку. Теперь у него добавилось вопросов к старшей горничной. Он застал Анжелу за составлением списка продуктов.

– Работаем? – спросил он.

– Да, надо срочно составить список, а потом придется на своей машине в город ехать, – посетовала горничная. – Правильно было бы утром с Аркадием Семеновичем уехать, но я вчера список составить не успела, вот и опоздала, приходится теперь наверстывать.

– Занята была, наверное, если опоздала? – предположил сыщик.

– Да, дел была куча, вот и не успела, – отвечала горничная.

– Да, я заметил, что дел было много, – согласился Гуров. – И главное дело – с полковником Крячко поговорить. Ты же от него больше часа не отходила, верно?

– Разве так долго? – удивилась Анжела. – Мне казалось, я два слова всего сказала…

– Да, сначала два, а потом еще двадцать два. А главное – все ни о чем. Не о чем тебе было с полковником говорить. Но ведь нужно было задание выполнить, верно? Вот ты и сидела в гостиной как пришитая, языком молола.

– Какое задание? – Анжела округлила глаза. – Не понимаю, о чем вы говорите!

– Все ты прекрасно понимаешь! Я точно знаю, какое задание ты получила, от кого. Вот только насчет вознаграждения за работу у меня есть некоторые сомнения. Сколько тебе обещали за то, что ты наплюешь на свои служебные обязанности и будешь час, и второй сидеть и отвлекать полковника Крячко от его задания. Сколько тебе Лена обещала – сто тысяч или двести?

– Ну, вы и скажете – двести тысяч! – воскликнула горничная. – Такие деньги за разговоры не платят. Такие деньги платят за настоящую работу!

– Ну да, за убийство управляющего Косолапова, например, – будничным тоном сказал Гуров. – Ты такую работу имела в виду?

Теперь горничная уже не выглядела невозмутимой; она заметно растерялась.

– Не понимаю, о чем вы таком говорите… – пролепетала она. – При чем тут какое-то убийство? Я к убийству никакого отношения не имею…

– Нет, имеешь, и самое прямое! – отрезал сыщик. – Ты должна была обеспечить убийце алиби. Полковник Крячко должен был все время слышать, как с корта доносятся удары по мячу. Он не должен был заметить того, что в какой-то момент характер этих ударов изменился, потому что там больше не играли два человека. Там остался один Олег, который отрабатывал удары. Но из-за твоей болтовни Крячко этого не расслышал и не оценил этот факт. Итак, давай выкладывай: сколько Лена тебе за эту болтовню обещала?

Однако Анжела еще пыталась сопротивляться. Как многие недалекие люди, она решила повторять одно и тоже.

– Да никто мне ничего не обещал! – заявила она. – И никакого задания я не получала!

– Что ж, ты меня вынуждаешь сделать одну вещь, – сказал Гуров. – Придется устроить в твоей комнате, а также во всех помещениях, которыми ты пользуешься, обыск. Поверь, искать наши люди умеют. И мы быстро найдем эти двести тысяч, которые ты получила. Ведь ты их уже получила, верно? Таким, как ты, надо сразу деньги в руки совать. Ты ведь, когда деньги видишь, сразу дуреешь, отказаться от них не можешь. Ну что, начинаем обыск? Сейчас приглашу полковника Крячко, позовем Угрюмова в понятые и начнем… Только учти – пока что между нами просто разговор идет. А если начнется обыск, это будут уже следственные действия, на них будет составляться протокол. И тогда твои действия будут квалифицироваться судом как соучастие в убийстве.

Это была вполне реальная угроза, Анжела это понимала. Ее лицо пошло пятнами, руки тряслись; составлять список продуктов она уже не могла.

– Зачем же сразу обыск? – бормотала она. – Как что – так сразу обыск… И даже если деньги найдете, ну и что? Это просто моя зарплата…

– Врешь, Попова, врешь! – настаивал сыщик. – Зарплату тебе Бурилкин на карточку перечисляет, он с наличными возиться не любит. И на хозяйственные нужды ты тоже со специального счета снимаешь. А эти деньги – особые, ты их только вчера получила. И что, думаешь, когда мы Лену допрашивать начнем, она станет тебя выгораживать? Она первая все скажет!

Этот аргумент оказался решающим.

– Ну да, просила она меня, – нехотя произнесла горничная.

– О чем просила?

– Ну чтобы я посидела с полковником, поговорила с ним. Чтобы зубы ему заговаривала.

– А она в это время что