Я успела выучить характеристики половины двигателей, когда раздался голос моего искина:

— Нашёл. Сейчас будешь смотреть или вечером? Советую вечером.

Что-то в голосе искина заставило меня снова оторваться от домашнего задания:

— Сейчас!

— Ну да, кто ж слушает мои советы, — пробурчал Писк и запустил головидео.

На арене, окружённой рядами сидений с молчаливыми зрителями, бились двое: Рэн и ещё один элефин. Обоих уже шатало от усталости и потери крови, которая струйками капала с рук, сочилась через порезы на ногах. Вот противник Рэна сделал шаг назад, уходя от удара, и упал. Так и остался лежать. Зрители взорвались криками. Элефин, стоявший рядом с гонгом, громко считал (как произносятся элейские числительные, я уже знала):

— …семь, шесть, пять…

Рэн уже еле стоял на ногах, его взгляд замер на руке, державшей молоток от гонга. Вот эта рука поднялась и ударила в металлический блин, и мой элефин стал опускаться на пол арены. Видео закончилось, а я, потрясённая, стояла и смотрела в одну точку.

— Великая точка начала! Что с Рэном? Это что, гладиаторские бои?! Вот тебе и цивилизованная Элея! Какая жестокость! — встревоженно затараторила я. Перед глазами стояла картинка: Арэниэль падает в лужу собственной крови.

— Подожди, Линн, не торопись, это спорт! Сейчас мы видели окончание спортивного соревнования. Рэн, — я отметила, что и Писк так называет Арэниэля, — стал чемпионом Элеи по боям на элейских клинках. Этот вид спорта на планете уважаем, он очень древний. Стать чемпионом, и вообще выходить на эту арену, — очень почётно для элефинов. — Поведал Писк и уже другим, менторским тоном скомандовал: — А тебя через десять минут медитация, ректор нье' Тарку не любит, когда опаздывают.

Я вбежала в зал медитаций, взяла коврик и заняла свое обычное место рядом с Тали. Ей не было необходимости ходить на эти занятия. Императорских наследников с детства обучали этим техникам, они с младых ногтей контролировали себя, и сейчас, глядя на расслабленную и сидящую с закрытыми глазами подругу, я гадала, о чём она думает.

В зал вошёл ректор.

— Добрый день, господа кадеты, всё, как обычно: занимаем удобную позу, закрываем глаза, вычищаем все мысли, считаем до тридцати. — Произнёс он и иронично добавил: — Все, кто заснёт на уроке, получат отметку «неудовлетворительно».

Мы застонали. Засыпали почти все. Не каждый раз и не на каждом занятии, но не было ни одного кадета второго курса, которого бы хоть раз в конце урока не будил ректор.

— Снилось что-то интересное? Например, как вы, кадет, открыли червоточину? — спрашивал он.

Даже Тали спала, но, подозреваю, с разрешения господина нье' Тарку, чтобы не выделяться на фоне других.

Я закрыла глаза, представила себе, что мои мысли напечатаны на экране планшета и что я их стираю строчка за строчкой, до тех пор, пока не останется пустой экран. Всё, экран пустой, можно начинать дышать и считать. Глубокий вдох и медленный выдох. Раз. Глубокий вдох и медленный, протяжный выдох. Два. Глубокий вдох. Как много я не знаю об Элее. Медленный выдох. Три. Глубокий вдох. А что, собственно, я знаю? Медленный выдох. Четыре. Глубокий вдох. Это сине-зелёная планета с причудливыми городами, зданиями непривычной конструкции, огромными парками и садами. И где-то там, в этом, казалось бы, спокойном, умиротворённом мире, бьётся в кровавых поединках Рэн…

— Внимание, кадет нье' Кланис формирует червоточину на Элею, — голос Дживса раздался внезапно.

Медленный выдох. Пять. И только теперь я осознала сказанное искином школы. Я распахнула глаза, меня охватил восторг. Я! Открыла! Червоточину!

Я потупилась под внимательным взглядом ректора. Закрыла глаза и стала медитировать дальше. Теперь я могла считаться полноценным навигатором, пусть червоточина и открылась из-за эмоций. Интересно, почему я так близко приняла к сердцу то, что увидела на головидео? Почему меня так испугал вид Арэниэля во время боя, в конце которого он потерял сознание? Удушливая волна жара поднялась от пяток до макушки. Великая матерь, мне что… нравится Рэн?

— Внимание, кадет нье' Кланис формирует червоточину на Элею, — повторно раздался голос искина.

Я распахнула глаза и покраснела. Дырявая червоточина! Десять тысяч дырявых червоточин! Лунморт нье' Тарку смотрел на меня и хмурился. Больше я на том занятии не медитировала. Еле дождалась конца урока.

Когда занятие закончилось, ребята поздравили меня с прорывом, а Тали обняла меня.

— Молодец, Линн! — улыбнулась она.

— Кадет нье' Кланис, задержитесь, — услышала я голос ректора, когда уже собралась выходить из зала. Я развернулась и со страхом посмотрела на господина нье' Тарку.

— Почему, Одалинн, вы так стремитесь на Элею? — спросил он меня.

В ответ на его вопрос я… выдала полуправду:

— Преподаватель элейского дала мне сказки её народа. Я читала сказку о храбром элефине и чудовище буркопе. Храбрый элефин побеждает чудовище с помощью знаменитых элейских клинков. Мне стало любопытно, что это за клинки такие, и перед медитацией я посмотрела записи поединков. Увиденное меня очень впечатлило, господин ректор.

Он долго смотрел на меня, потом кивнул:

— Хорошо, Одалинн. Когда доделаете домашнее задание, пройдите в медотсек. Сегодня вы спите в амниотической капсуле. Витамины и немного снотворного вам не помешают. Иначе дежурный навигатор будет всю ночь развеивать червоточины до Элеи.

— Ты молодец, Линн! — поздравил меня Писк, едва я вошла в свой отсек. — Сформировала две устойчивые червоточины за десять минут. Дживс сообщил, что стабильность одной была восемьдесят девять процентов, а второй — все девяносто два!

— Да-да, уже слышала, что я молодец. Такой молодец, что сегодня ночую в амниотической капсуле, — проворчала я, хотя похвала электронного друга мне была приятна.

— Почему? — удивился он.

— Снять возбуждение, — буркнула я, — иначе дежурный навигатор замается гасить червоточины на Элею.

— Линн, ты… влюбилась? — я и забыла, что мой Писк саморазвивающаяся машина с эмоциональными надстройками. В его вопросе было столько удивления, что я не выдержала.

— Нет!.. Да! — рявкнула я и уже поникшим голосом добавила: — Не знаю. — Я перешла на шёпот. — Писк, что мне делать, а?

— Выучить домашку и лечь в капсулу. А я буду думать.

Как ни странно, от этих простых слов мне полегчало.

За ужином Отталия поставила в известность:

— Линн, мама ждёт нас на новогодние праздники. И она сказала, если ты будешь упираться, как летом, когда мы все вместе летали на Арин, то она попросит отца погрузить тебя в сон и доставить на маяк номер пять. Давай, Одалинн нье' Кланис, соглашайся! Тебе же понравилось отмечать прошлый Новый год?

В этом она была права.

* * *

Встреча прошлого Нового года была незабываемой. Кланисы не встречали Новый год. Вечером они ужинали, ложились