Джеймс снова опустил окно.

– Извини, я знаю, что холодно. Но это единственный способ разморозить окна.

Лулу повела плечами в своем свитере.

– Ничего страшного.

– Я закрою через минутку, – пообещал он.

Последовавшая тишина грозилась проглотить Лулу целиком. Ей захотелось бороться с ней, заполнить ее чем-то.

– Знаешь, Реза – это персидское имя. А Бен звучит так ветхозаветно, что все думают, что оно еврейское. А вот мне досталось самое обычное арабское имя. – Лулу наблюдала, как нарисованные ею фигуры медленно тают под напором холодного воздуха, ворвавшегося в машину. – Но Реза вообще не планировали назвать Резой. Его должны были назвать в честь дедушки. Первый сын первого сына и все такое.

– Но его так не назвали, – понял Джеймс. – И его не назвали в честь твоего отца.

Лулу посмотрела на него. Он крепко сжимал руль. Костяшки рук побелели от холода. Она могла видеть его дыхание, вырывающееся у него изо рта маленькими облачками.

– Нет, не назвали. Его назвали в честь лучшего друга моего отца.

– Почему?

– Его убили в тот самый год, когда родился мой брат. Или, по крайней мере, отец узнал, что он погиб, в тот год. И он не оставил потомства. Вот мой отец и подарил ему такое наследие. Он был иракцем, но его семья происходила из Персии, давным-давно. В тех местах никто не забывает о таких вещах. Поэтому они сохранили множество персидских имен в семье.

– Лулу, – сказал Джеймс. Так, словно он собирался сказать что-то очень важное.

Лулу подышала на стекло, и оно на мгновение затуманилось. Она промычала, не обращая внимания на настойчивую нотку в его голосе.

Джеймс припарковался у обочины. Лулу посмотрела на него.

– Лулу, – повторил Джеймс.

Она больше не могла игнорировать его.

– Да?

– Прости меня, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

– Что? – Лулу потрясла головой, как будто вода попала ей в уши. – Нет.

– Прости. Я поспешил с выводами в субботу. Я знаю, что поступил нечестно. Просто я увидел тебя в окне, и у меня словно земля из-под ног ушла, – сказал Джеймс. – Но это не оправдание.

– Все нормально. Ты получаешь халявный билет за то, что держал мои волосы, пока я блевала, и за то, что заступился за меня перед моей матерью.

– Я говорю серьезно, – сказал он. – Не шути с этим.

– Я и не шучу. Просто я больше верю в компенсацию, чем в извинения.

– А я не верю в оправдания. Только в причины. Я достаточно оправдывался всю жизнь. Больше не собираюсь.

– Вот так, просто? – Она заметила, что густые белые облачка теперь вырывались из его рта короткими очередями. Его губы казались очень мягкими. Она склонилась, следуя за его дыханием.

– Просто – не значит легко. Это значит – без заморочек, – сказал он.

– Я боюсь без заморочек, – сказала она.

– Лулу, – сказал Джеймс.

Лулу промычала в ответ. Расстояние между ними сокращалось медленно, но верно.

– Я хочу тебя поцеловать. Но не буду, пока ты не разрешишь.

Лулу сделала глубокий вдох. Все ее тело ожило от этого вопроса. Сколько раз ее целовали? Она потеряла счет. Сколько раз кто-то выкладывал ей свои желания, ясно и четко? Никогда. Она знала, что может сказать нет. Но ей не хотелось. Ей хотелось оттянуть этот момент еще немного – этот момент, когда все казалось возможным, когда ее воображение только усиливало предвкушение. Их губы разделяли теперь миллиметры. Лулу больше не видела его дыхание, но чувствовала его ресницы на своих щеках. Их веки были опущены, но они смотрели друг на друга, колеблясь. Джеймс, верный своему слову, не двигался.

Лулу положила конец их страданиям. Она закрыла глаза, сделала шаг в неизвестность и подалась вперед. Их губы мягко встретились. Его руки легли на ее бедра, и она не предприняла никаких попыток их убрать. Ее собственные руки запутались в его волосах. Они были такие мягкие, что ее пальцы проскользнули легче, чем она ожидала. Одна его ладонь сместилась на ее талию. Когда его палец погладил ее живот сквозь ткань рубашки, Лулу на секунду забыла, как дышать. А потом поцелуй прервался. Джеймс отстранился. Лулу была в замешательстве, сбита с толку. Она ожидала большего, намного большего.

– Мы прямо перед твоим домом, кстати. Поэтому я остановился. Подумал, ты должна знать, – сказал он.

Лулу выглянула в окно и увидела свой дом, стоявший посреди ее квартала, как ни в чем не бывало. Это мгновенно ее отрезвило. Она прикрыла глаза на мгновение, снова открыла и посмотрела на Джеймса.

– Верное решение.

– У меня бывают озарения, – сказал он.

– Я это выяснила, – согласилась Лулу с хитрой улыбкой.

Ее выражение отразилось на лице Джеймса такой же улыбкой.

– Сматывайся-ка. Я тебе позвоню.

– А я, может, возьму трубку. – Она открыла дверцу и отыскала свою сумку.

– Да ладно. Смилуйся надо мной, Лулу.

Она ухмыльнулась, послала воздушный поцелуй и захлопнула дверь. До дому она понеслась практически вприпрыжку. Отперев дверь, она повернулась. Джеймс все еще ждал – машина на низком старте – когда она переступит порог своего дома и окажется в безопасности. Лулу помахала ему, и он уехал.

Лишь позже, когда она была у себя в комнате и переживала момент заново, Лулу потянулась за телефоном и поняла, что ей некому об этом рассказать.

Лулу сидела наверху, в своей комнате, работала над главами «Принцессы Клевской», когда входная дверь хлопнула и на лестнице раздались звуки шагов.

Дверь в ее комнату распахнулась. На пороге появилась изумленная Эйми Саад.

– Лейла Марго Саад, что ты делаешь дома так рано? Почему я не видела твою машину? Как ты добралась до дома? – Ее мать сделала глубокий вдох. – Не вздумай тут мне закатывать глаза. Отвечай.

Лулу вздохнула.

– Я не закатывала глаза.

– Но подумала об этом.

– Меня что, ждут неприятности теперь и за мысли? – Лулу скрестила руки на груди.

– Отвечай на вопрос.

– Который?

– Почему ты рано дома?

– Рано отпустили. – Лулу пожала плечами.

– Кто так сказал? – Эйми сузила глаза.

– Я.

– Не сметь хлопать глазками, Лейла Саад! Где твоя чертова машина?

– Заперта на парковке цветочного магазина, – призналась Лулу.

Эйми сжала переносицу пальцами.

– Почему она заперта у цветочного магазина? Впрочем, неважно. Не отвечай.