из вас говорит "делайте меньше и делайте их больше", но все вы говорите разное", - сказал он. "И если сложить все ваши слова, то получится довольно большая цифра. Если сложить все это, то получится более 2 триллионов долларов. Есть ли у кого-нибудь предел того, на что он готов согласиться?"

В комнате воцарилась тишина. Байден чувствовал себя как учитель, ожидающий ответа на вопрос от своего класса. Постояв немного, он решил обратиться к одному из учеников.

Он обратился к Кирстен Синема. В течение нескольких недель они с Байденом много разговаривали по телефону.

"Ваше реальное число - 1,1 триллиона", - сказал он группе.

Зал повернулся к Синеме и наблюдал, как она смотрит на президента. Еще один момент тягостного молчания.

"Этот номер должен был быть личным", - сказала она. "А теперь вы сделали его публичным. Если этот номер станет известен, я буду знать, что это один из вас".

Байден начал сбивчиво извиняться. "Я не знал, что это секрет".

Пока он пытался загладить свою вину, Синема встала. "Похоже, что если я не хочу доводить число до бесконечности, то мне следует просто покинуть комнату".

На краткий миг президент, казалось, раздумывал, спорить ли с Синемой или успокоить ее. Но Синема не смогла сдержаться. Она огрызнулась: "Вы спросили, есть ли у кого-нибудь кепка. Конечно, у меня есть кепка. Так что я должна просто уйти".

"Нет, нет, нет, нет", - сказал ей Байден. "Вы не должны выходить из комнаты".

Она вернулась на свое место, но неловкость осталась и на встрече, и за ее пределами. Когда помощники Байдена пытались дозвониться до Синемы, она просто не отвечала. В тот момент, когда Белому дому нужно было заручиться ее поддержкой, она ушла в самоволку. Они отчаянно хотели заключить сделку, но им оставалось только надеяться, что ее гнев в конце концов утихнет.

 

-

С каждым днем Нэнси Пелоси все сильнее ощущала, что шансы на победу в законодательном процессе ускользают. В августе она пошла на сделку с умеренными в своей фракции. Они хотели, чтобы она гарантировала голосование по законопроекту об инфраструктуре, и она пообещала им провести его к 27 сентября. Но этот срок сорвался, потому что она не смогла обеспечить достаточное количество голосов.

Проблема заключалась в том, что прогрессисты из ее стаи не доверяли умеренным - ни тем, кто в Палате представителей, ни Манчину, ни Синеме. Они опасались, что если умеренные примут их любимый законопроект об инфраструктуре, то прогрессисты лишатся своего главного козыря. Умеренные, возможно, нехотя поддержат грандиозные планы прогрессистов по расширению системы социальной защиты, но постараются отредактировать их до меньшего размера, чем предлагалось, а возможно, и вовсе уничтожат.

Пелоси не особенно интересовал законопроект об инфраструктуре, по крайней мере, как отдельный законодательный акт. Но ее задача заключалась в том, чтобы продолжать побеждать, и она должна была выполнить обещание, данное своим умеренным. Лучшей надеждой для нее было нажать на кнопку, чтобы все произошло сразу, если получится, продвигая оба законопроекта. Если ей нужно будет оказать давление на Манчина, чтобы заставить его подчиниться, что ж, она сыграет эту роль. Она позвонила ему, оставила сообщение, чтобы он перезвонил, а затем отправилась на священный ритуал.

 

-

С 1909 года ежегодный бейсбольный матч Конгресса представляет собой законодательную войну другими способами. Это мероприятие звучит причудливо, но это не так. Оно проходит на бейсбольном поле высшей лиги, расположенном не более чем в миле к югу от Капитолия, где играют "Вашингтон Нэшнлс". Каждая партия выставляет компетентную команду в форме, достойной профессионалов.

Среди талисманов Washington Nationals - мертвые президенты, карикатуры на Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона и Эйба Линкольна. В середине иннинга они попросили толпу подняться на ноги. А с сайта , расположенного за тарелкой, они вывели на поле Джо Байдена - неожиданный визит лидера, который отчаянно нуждался в доброй воле заднескамеечников на поле и в блиндаже. Президенту это понравилось. Он выбежал на поле и стал неистово общаться, делать селфи, подписывать бейсбольные мячи, раздавать батончики мороженого, украшенные президентской печатью.

Нэнси Пелоси следовала за президентом, пока он кружил по бейсбольному полю, а затем устроилась на трибуне. Когда она наблюдала за тем, как Байден самозабвенно развлекается, зазвонил ее телефон. Это был Джо Манчин. Несмотря на шум толпы и на то, что вокруг нее были камеры, она принялась за работу.

"Мы должны это сделать, Джо".

Манчину это было не по душе. "Я не верю в пособия", - сказал он ей.

Пелоси начала раздражаться, но сейчас было не время и не место для философских дебатов о роли правительства или заключения сделки. Она кричала, чтобы ее услышали. Для всего мира это выглядело так, как будто она издевается над тем, кто находится на другой стороне разговора.

"Мне трудно вас расслышать", - сказала она. "Почему бы вам не записать кое-что из этого. Я хочу убедиться, что все правильно поняла. Затем отправьте мне сообщение".

Пришло сообщение, документ, который она никогда раньше не видела. Она пыталась понять его смысл. В записке, датированной 28 июля, Манчин описывал расходы, которые он готов принять в окончательном законопроекте о примирении. Он сказал, что может принять 1,5 триллиона долларов, и с конкретикой описал повышение налогов, которое он поддерживает, и программы чистой энергии, которые он предпочитает. Что удивило Пелоси, а точнее, шокировало ее, так это то, что Манчин поставил свою подпись в нижней части документа, и Чак Шумер тоже подписал его.

В состоянии шока и гнева она позвонила Шумеру. "Что это? Он только что прислал мне эту штуку, и на ней вроде как ваше имя".

Шумер замешкался с ответом. "Это было мое признание того, что я видел, что он делает".

Но у Пелоси были все основания для ярости. Палата представителей уже приняла бюджетную резолюцию, санкционирующую расходы в размере 3,5 триллиона долларов. И Пелоси заставляла комитеты палаты яростно доделывать ослиную работу, необходимую для создания полноценного законопроекта. Но Шумер знал, что вся эта работа бесполезна, и не удосужился сказать ей об этом. Они готовили формулировки для законопроекта, который Джо Манчин никогда не поддержит.

Почему он не потрудился рассказать об этом Пелоси? Лучшее, что смог вымолвить Шумер, - это то, что его соглашение с Манчином не было обязательным.

На самом деле Шумер участвовал в том же процессе, что и Пелоси. Он просто хотел продвинуться вперед. Когда Манчин пришел в его офис с "договором", Шумер согласился подписать его, потому что это был