хозяину на спину, и с тем же глубоко заинтересованным видом таращилась туда же. Джоконда обернулся на капитана и недовольно дернул хвостом: мол, чего стоишь? Проходи, не мешай, видишь – работаем… Джекканти смирно сидел на платформе, поглядывая на отца сверху вниз, и глаза у него были самые невинные.

– Что это еще за блошиный рынок? – Синий хмурым жестом обвел разложенные два ряда детали.

– Получено разрешение провести ремонтные работы, используя гравитационный мост верфи, – по писанному отрапортовал Валет.

– Убрать…

Космолетчики не стали спорить с самодурством капитана, оперативно собрали вещи и завели дрон на палубу. Мальчишка, сунув руки в карманы, с самым независимым видом спустился с платформы, используя движущиеся части оперативно-ремонтной системы как ступеньки лестницы. В его глазах все еще полыхали огоньки азарта, и Амега ощутил привкус адреналина и полузабытый восторг первого собственного полета.

"Значит, говоришь, нет будущего?"

Забытый малыш-дрон избрал капитана как более крупный объект для перемещения и сейчас уверенно и цепко карабкался по его штанине. Амега взял его в руку, и бот мгновенно сложился в компактный, удобный для переноски шар.

"Ну что ж, проверим. Бережёного бог бережёт", – и Синий закинул шар в кузов заводского грузовика.

…Когда-то, почти в прошлой жизни, его старший помощник с "Ригвильтона" долго пытался расковырять "Симбиоз" на части и посмотреть, как он работает. Разобрать не разобрал, но сильно озадачился.

– Смотри, – пытался он втолковать менее образованному капитану. – Вот эта часть. По устройству это вроде бы не вирус, видишь? Но ведет себя очень похоже. Копирует себя на все устройства, до которых может дотянуться.

– И что?

– И все.

– А нам-то что за дело?

– Да хрен его знает. Главное, не понятно, что эта штука вообще делает. Подозреваю ждёт сигнала с родительской системы…

– Чтобы – что? Запустить протокол самоликвидации судна?

– Да ну, брось, это невозможно, – старпом покусывал кончик большого ногтя. – Если я что-то понимаю, это типа цифровой маркеровки… А у кого ты купил эту прогу?

– На улице бабка семечками торговала. Ты идиот – задавать такие вопросы?

В итоге старпома застрелили погранцы при захвате судна вместе с остальными четырнадцатью членами экипажа. Обозлённые неуловимостью судна преследователи получили приказ живыми контрабандистов не брать. Капитану повезло больше остальных: полутруп запихали в криокамеру и доставили в больницу, чтобы было кого предъявить суду. Никто не верил, что Синий когда-нибудь вернётся с Дейсы. Он и сам не слишком надеялся.

А потом пришло письмо из соцзащиты с требованием подписать отказ от отцовства. "Не подписывай, верный знак, что выйдешь". Калеченый мог и не тратить свое красноречие. Оборвать единственную ниточку, которая связывала Амега с Землей и свободой? Как бы не так! Все космолетчики суеверны. Зеки – тем паче.

Одно движение – и вот Синий балансирует на перилах моста, ощущая волны адреналина под кожей. Есть вещи, которые невозможно объяснить словами. Их просто чувствуешь, как связь с собственным судном.

Амега развернулся спиной к пропасти, раскинул руки и упал навзничь в темную, беззвучную пустоту.

За ним благоговейно наблюдали несколько десятков камер и глаз.

***

Александр Палацци, с легкой руки патрона переименованный для всех в «Сашу» (за глаза, конечно), был не просто начальником охраны, но по совместительству – родственником, правой рукой, адъютантом и бессменной нянькой Скунса. А эта нелегкая, хотя весьма высокооплачиваемая роль, накладывала ряд неприятных обязательств. Например, когда ты после очередной истерики неугомонного родственничка наконец-то добрался до постели с намерением вздремнуть и тут же слышишь по комму резкое и капризное:

– Саша!!!

Природа не наделила Сашу ни приятной внешностью, ни природным обаянием. А после одной жесткой аварии выражение «морда кирпичом» получила свое визуальное воплощение. И хотя бабла у Саши хватило бы на тысячу пластический операций, он не торопился, резонно полагая, что в его профессии это скорее плюс, чем минус. Вот и сейчас, подчиненные при виде угрюмой перекошенной физиономии начальника вытягивались в струнку и старались не встречаться с ним глазами.

Последнее время Скунс пребывал в классическом для себя состоянии: нытья и хандры. После "Селесты" их отношения с Пантерой резко пошли на спад. Оставшийся без развлечений и неусыпного внимания босса Скунс изводил Сашу жалобами и истериками. Он то валялся сутками в постели, надираясь до беспамятства, то впадал в ярость, резал вены и крушил все вокруг.

Выходить "на охоту" самостоятельно Риан Скунсу запретил. "Зачем же утруждаться самому, mi amor, – искренне недоумевал босс, – сами придут и сами все принесут…" И преподносил фавориту щедрые подарки от местных либкиндеров, которые из кожи вон лезли, чтобы угодить богатому клиенту.

Поначалу Олежек пребывал от подарков в щенячьем восторге. Однако Саша заметил, что лёгкие, доступные игрушки приедаются Скунсу с каждым разом все быстрее и быстрее. Ни одна из жертв не продержалась дольше месяца. Рекорд достиг пяти дней. Олежек все чаще впадал в мрачную задумчивость, кривился, утверждал, что "это всё – не то" и жаловался Саше на отсутствие у босса тонкого художественного вкуса.

– Так закажи то, что ты хочешь, – пожал плечами Саша. – И пусть себе ищут.

Ему на хрупкую душевную организацию патрона было глубоко наплевать: он слишком хорошо знал, что она собой представляет. Лишь бы Олежек не ныл и не выносил мозг лично ему. Но совет неожиданно сработал: Скунсу пришла в голову интересная мысль. Если раньше он сперва отыскивал нужного ребёнка, а потом старался его запечатлеть, то почему бы не сделать наоборот?

И тогда Олежек нарисовал свою мечту.

Саша отнёсся к этому скептически. Идеал – явление недостижимое, особенно когда речь идет о запросах его патрона, но впервые в жизни ошибся. Скунс не только нашёл, что хотел, но часами крутил понравившийся ему ролик, то замедляя, то ускоряя видеозапись. Изрисовывал целые альбомы в ожидании долгожданной добычи. Одним словом снова воспрял духом, как в те времена, когда сам участвовал в ловле.

Сообщение о гибели мальчишки ввергло Олежика в глухую тоску, беспредельную и совершенно искреннюю. Кажется, он впервые в жизни не смог получить, что хотел и совершенно растерялся. Мечта действительно оказалась недостижимой. Взрослый, двадцатишестилетний мужик лежал пластом и