Мысли мои уже неслись вскачь по указанному им пути. Фундамент подобной затеи нужно закладывать загодя, это однозначно. Если будем тянуть, пока военные не закроют Дар аль-Таннанин, можем опоздать: взрослых драконов пустят на убой, от молодняка и яиц также избавятся тем или иным способом, и все придется начинать сначала. А вот если к тому времени у ворот выстроится очередь из заинтересованных лиц…

Тогда Дар аль-Таннанин сможет продолжить существование, и даже без нашего участия. Правда, это не тот пик, на который мы задумали взойти. Однако задача была достойной, из тех, коими можно гордиться. Если я покину Ахию, зная, что помогла создать нечто столь важное и основательное, то смогу куда спокойнее спать по ночам.

– Ну, а какие же мысли не дают уснуть вам? – нарушил затянувшееся молчание Том.

Я с улыбкой покачала головой.

– Это больше неважно. Вы уже подсказали мне решение.

О том, что Международное Общество Драконоведов началось там, близ Куррата, в Доме Драконов, известно многим. И я никогда не забывала отметить, что идея превращения нашей военной разработки в совместную научно-исследовательскую программу, собравшую вместе натуралистов-драконоведов из разных стран, принадлежит не мне, а Тому. Однако лишь немногие знают, что идея сия родилась тихой ночью, на краю ямы Квинты, когда неуверенность в будущем – как собственном, так и Дар аль-Таннанина – не давала нам с Томом уснуть.

В ту ночь я почти не сомкнула глаз, лихорадочно размышляя, с кем следует связаться в первую очередь, и даже составляя в уме необходимые письма. Конечно, дело предстояло нелегкое, однако впервые за многие месяцы дальнейший мой путь виделся мне четким и прямым.

Впрочем, я никогда в жизни не отличалась умением держаться прямых путей.

* * *

После этого разговора я сосредоточила все усилия на подготовке к новой вылазке в пустыню, и в скором времени сие едва не превратилось для меня в навязчивую идею. Я понимала: эта вылазка вполне может оказаться последним, что нам с Томом удастся сделать в Ахии, и твердо намеревалась провести ее как можно более продуктивно.

Однако летом Джефи человеку неподвластна.

– Ты хочешь вернуться туда?! – не веря своим ушам, воскликнул Эндрю. – Изабелла… ты понимаешь, что там сейчас жара не меньше сорока? Я слышал, бывает и за пятьдесят. И воды нигде не найти.

– Ну, это преувеличение, – сказала я. – Есть же там, в Лабиринте, оазисы.

Брат сдавленно охнул.

– Погоди… Ты хочешь отправиться не просто в Джефи… а в Лабиринт Змеев?!

– Конечно. Отчего он, по-твоему, так называется? Там обитают драконы, и именно их я приехала изучать. Там они гнездятся, там откладывают яйца…

– Там и людей заживо жрут…

– Сейчас лето. В такую жару они спят. Когда же мне еще, по-твоему, устраивать вылазку в Лабиринт? Зимой риск слишком велик: дожди, наводнения… Летом куда безопаснее.

«Безопасность» сия, конечно, была весьма и весьма относительной. Лабиринт полон опасностей круглый год. В его извилистых каньонах несложно заблудиться, вокруг полно хищников – хотя бы тех же драконов, считающих путников заманчивой добычей. Оазисы в самом деле имеются, но отыскать их непросто. На бумаге сия территория принадлежит аритатам, но летом они откочевывают в иные места – туда, где имеются пастбища, способные прокормить стада верблюдов. В глубинах Джефи остаются лишь купцы да дикие звери: первые следуют строго определенными маршрутами от источника к источнику, последние нередко держатся тех же самых мест.

Ехать большим отрядом было нельзя. Да, чаще всего – чем больше народу, тем безопаснее, но только не в этих условиях. Чем многочисленнее отряд, тем больше ему потребуется воды, и мы легко можем исчерпать очередной источник досуха, обрекая себя на гибель от жажды. Подолгу задерживаться на одном месте тоже будет нельзя, какие бы интеллектуальные соблазны не обнаружились поблизости. Ну, а как только наши припасы истощатся до определенного предела, придется возвращаться либо столкнуться с самыми неприятными последствиями.

– По крайней мере, там будет сухо, – как-то сказала я Тому в поисках светлых сторон предстоящего нам предприятия. – Может быть, я наконец-то избавлюсь от плесени, которой обросла в Мулине.

Мы с Томом ехали оба, на сей счет двух мнений не было. Несмотря на все мои возражения, собирался с нами и Эндрю.

– А иначе как я дома-то покажусь? – настаивал он. – Мать может сколько угодно не одобрять твоей работы, но если я брошу тебя на погибель… Нет, уж лучше погибнуть вместе с тобой, чем после попасться ей на глаза!

Конечно же, мы были не столь глупы, чтоб отправляться в пустыню втроем. Проводником с нами шел аль-Джелида, тот самый гальб, что помогал нам зимой. Лабиринт он знал лучше всех на свете – вплоть до каждого клочка тени и каждой трещины, в коей могла отыскаться вода. Присоединился к нам и Хайдар, также не раз помогавший нам прежде. Таким образом, набралось пятеро, а ехать, по совету Хайдара, следовало не более чем вшестером.

– Я хочу взять шестым Сухайла, – сказала я Тому.

На лице Тома отразилась настороженность.

– Разумно ли?

– Мне все равно, разумно это или нет. Я не желаю ехать в Лабиринт Змеев, где так много легендарных драконианских руин, без него.

Во время этого разговора Том сидел на корточках над ямой Квартуса. Взъерошив пальцами волосы, он вытер ладонь о брюки. Даже здесь, невдалеке от реки, мы трудились, постоянно покрытые слоем песка и пыли. Смешиваясь с потом, они оседали на коже, образуя зернистую, словно наждак, массу, от коей было не избавиться, сколько ни мойся: стоило вымыться – и масса эта тут же нарастала вновь. В Джефи и в Лабиринте с этим обещало быть еще хуже, так как там воды для мытья нет.

– Вы же понимаете, что о вас скажут люди.

– Они и без того говорят. Плевать.

Казалось, от этих слов под ребрами, за грудиной, вспыхнуло тугое, яростное пламя. Всю жизнь я металась из крайности в крайность, то отрекаясь от всякой заботы о том, что могут подумать люди, то старательно взвешивая последствия. Здесь, в Ахии, я вела себя сдержанно целых восемь месяцев, и мало-помалу терпение подошло к концу.

– Но, может, ему не плевать, – заметил Том.

– На свою репутацию? Или на мою? – я вскинула ладонь, прежде чем Том успел на это ответить. – Он не раз бывал и в пустыне, и в самом Лабиринте. Я абсолютно уверена, что он выведет нас оттуда живыми. Аль-Джелида… его я почти не знаю, а вот Сухайла – да. Он уже не раз спасал мне жизнь.

Я замолчала, предоставляя Тому время обдумать все это. В конце концов, поступок мой мог повредить не только моей репутации либо репутации Сухайла. Именно Том бился за то, чтобы в Дар аль-Таннанинский проект приняли и меня, хотя мог бы воспользоваться представившейся возможностью единолично, и с куда меньшими хлопотами. Все, что я натворю, могло бросить тень и на него.