– Тогда… что, если мы поженимся?

Порой мне кажется, что где-то между мозгом и языком стоит конторка, а за конторкой – клерк. Его работа – рассматривать высказывания по пути наружу и либо ставить на них положительную резолюцию, либо отправлять назад, на пересмотр. Если такой клерк и вправду существует, должно быть, мой измучен трудами настолько, что время от времени в отчаянии прячет голову под конторку и пропускает без разбору все, что ни придет мне на ум.

Сухайл изумленно поднял брови. Уставился в пол. Устремил взгляд в окно. И, наконец, сбивчиво заговорил:

– Временный брак… примерно такой же, как вы заключили с Лилуакаме на Кеонге… Знаете, возможно, это выход. Шекаритская школа права считает, что такое позволительно, тариббитская же утверждает, что нет. Брат – приверженец уйанитской школы, единого мнения на этот счет не имеющей. Однако… вполне может сработать.

Пока он не упомянул об этом, я даже не подозревала, что аманианское право признает временные браки. Решение было простым и элегантным: как он уже отметил, нечто подобное я проделала на Кеонге, женившись на Лилуакаме, а затем разойдясь с ней: к сему обязывало мое положение ке-анакаи. То же самое можно было сделать и теперь – стать, так сказать, честной женщиной, и тем заткнуть сплетникам рты. Конечно, по окончании срока брачного договора дома поднимется еще худший скандал – ведь ширландский закон уж точно ничего подобного не предусматривает… но пока что этого будет довольно.

Однако лодырь-клерк в голове продолжал отлынивать от дел, и я сказала:

– Я не имела в виду временный брак.

На миг Сухайл замер, а затем со всей возможной осторожностью спросил:

– Выходит, вы только что предложили мне стать вашим мужем?

Щеки мои обдало таким жаром, будто на меня дохнул пустынный дракон. Но я зашла слишком далеко, и отступать было поздно. Оставалось одно – идти вперед.

– По-видимому, да. Святые небеса…

Мы замолчали. Я не могла отвести от Сухайла взгляда, а он, очевидно, не мог отвести взгляда от меня. Его портрет я могла бы нарисовать даже с закрытыми глазами, а рисунком, что сделала с него однажды во время нашего путешествия, я любовалась за минувшие с тех пор годы столь часто, что и не сосчитать. И разыскать его подумывала задолго до того, как узнала, что еду в Ахию, да смелости не хватило.

В молодости я наивно думала, что предпочла бы дружбу с Джейкобом Кэмхерстом, так как мужчины, способного стать мне и другом, и мужем, не могла себе даже представить. Однако ему это удалось: вначале он стал мне мужем, а после и другом, и мы, шаг за шагом, двинулись к чему-то сродни настоящему научному сотрудничеству. Однако злая судьба отняла у меня Джейкоба прежде, чем мы успели продвинуться по этому пути достаточно далеко. Отношения же с Сухайлом начались с дружбы, и посему я упорно, старательно думала о нем, как о друге… но это было не все, чего бы мне хотелось.

– Но все говорят, будто вы не имеете намерений снова выходить замуж, – с легкой запинкой сказал он.

Я бы спросила, кто эти «все» и отчего полагают, будто это их дело, но более насущные материи возобладали.

– Да, не имела. До этой самой минуты. Намерения порой меняются.

– Но почему?

Именно этот вопрос я задала Джейкобу в тот день, когда он пришел просить моей руки, и теперь, точно так же застигнутая врасплох, прониклась к покойному мужу запоздалым сочувствием.

– Потому… потому, что не хочу ехать в Лабиринт Змеев без вас. И вовсе не из практических соображений – для этого у нас есть аль-Джелида и Хайдар. Я не хочу открывать для себя это место, если рядом не будет вас. Хочу, чтоб именно вы показали мне те руины, что вдохновляют вас, и присутствовали при всех открытиях, что удастся совершить мне. Отныне и навсегда.

Я сделала паузу и сглотнула. Во рту совсем пересохло.

– Я… Я тысячу раз говорила, что не хочу снова выходить замуж, потому что брак наверняка привнесет в мою жизнь множество запретов и ограничений. Вдовы пользуются свободой, которой жены лишены. Но, глядя на вас, я не вижу никаких препятствий своей карьере. Я вижу… – щеки мои вспыхнули жарче прежнего. – Вижу крылья. Вижу возможность взлететь выше, чем я могла бы сама по себе, в одиночку.

Слишком, слишком поздно мне пришло в голову, что нас, по всей видимости, может слышать и лейтенант Мартон, и вообще всякий, кто ни пройдет под окном.

Глаза Сухайла заблестели. Подавшись вперед, он пристально вгляделся в мое лицо в поисках… даже не знаю, чего. Свидетельств неискренности? Или любви? Или же помешательства в начальной стадии? Первого он не нашел бы ни за что, второе – определенно нашел бы сразу же, третье… вполне возможно, тоже.

Тем временем клерк за конторкой очнулся и принялся лихорадочно рыться в записях обо всем, случившемся при его попустительстве.

– Но вы ведь рассматриваете только временный брак, – неуверенно забормотала я. – Пожалуй, я зашла слишком далеко, предположив, будто…

– Все, что вы предполагаете, чистая правда.

Я умолкла. Лишь сердце билось так, что стук его казался громким, точно бой барабана.

– Я возьму вас в жены, – сказал Сухайл, – даже если брат в тот же миг от меня отречется. Кстати, должен предупредить: наверняка так и будет.

Что скажет на это моя мать? Одного мужа я потеряла в Выштране, другого нашла в Ахии… Словом, определенных мнений по сему поводу следовало ожидать не только от родных Сухайла.

– Тогда просто будем зарабатывать на жизнь археологией и драконоведением.

Сухайл рассмеялся, и смех его был тем самым – легким, радостным, запомнившимся мне с первого же раза, со времен путешествия на «Василиске».

– Честно сказать, даже не знаю: то ли вы – самая практичная из всех женщин, каких только мне доводилось знать, то ли – самая безрассудная.

– А отчего же не то и другое разом? – откликнулась я. Мысленно я воспарила в небеса, точно в гондоле целигера или на крыльях планера, что нарекла «Фуркулой», только на сей раз мне не грозило ни падение, ни гибель. – Ну, а теперь, пока я еще не совершила того, с чего начнется настоящий скандал, расскажите: как в Ахии заключаются браки?

* * *

Отправившись на поиски Эндрю, я обнаружила его за разговором с Томом. Вид брата сразу же показался мне крайне подозрительным.

Уперев руки в бока, я с деланным гневом воззрилась на брата и сказала:

– Значит, ты задержал Тома нарочно?

– О, господи, – ахнул Том, щелкнув крышкой карманных часов. – Я заставил Сухайла ждать?

– Ничуть, – заверила его я, надвигаясь на брата. Тот с робким, затравленным видом попятился назад. – Не знаю, дорогой братец, чего ты хотел добиться, но за вмешательство в мою жизнь жестоко поплатишься. Значит, репутация сестры тебя ничуть не заботит?

– Я…

– В наказание ты должен отправиться с нами к судье и быть свидетелем нашего бракосочетания.