А как я могла не прийти?

Просунула руки между прутьями решетки и ухватила Ладислава, желая убедиться, что это он. Он живой.

– Ты живая! – озвучил он мои мысли и тоже пожал ладони. – Я так испугался, когда Ильен сказала, что ты умираешь. От нее же всего можно ожидать. Ты в порядке? Тебя не обидели? – он отпустил руки и сам, просунув их сквозь решетку, гладил мне лицо. Кончиками пальцев нежно проводил по щеке, очерчивал ее овал, контур подбородка и… мои губы дрогнули от легкого прикосновения, приоткрылись и наполнились жаром.

Тепло пальцев, аромат лилий. Я прикрыла глаза, стараясь продлить эти мгновения случайного счастья.

Да, между нами была решетка, но благодаря ей исчезли недомолвки, предубежденность, настороженность, вероятность того, что мы брат и сестра. Здесь, перед лицом смерти, осталось только то, что действительно имеет ценность – мы.

Мы были друг у друга и мы были живы… Пока.

Одновременное неуловимое движение, я даже понять ничего не успела.

Мы стояли тесно прижавшись друг к другу через прутья решетки, и Ладислав коснулся моих губ.

Сначала осторожно, будто не был уверен, что не оттолкну, но я не могла этого сделать. Только не сейчас, когда все настолько зыбко и ненадежно. И нет уверенности в завтрашнем дне.

Я приняла поцелуй, и наше дыхание смешалось.

Горячие касания языков. Стремительные, отчаянные. Мы не знали, сколько у нас есть времени, пока не проснется стража, и торопились взять все, что возможно.

Жесткие прутья впивались в тело, но тем желаннее были крепкие объятия.

Я чувствовала, как руки Ладислава поднимаются по спине: от талии к плечам, – и сама крепче обхватила его шею.

К сладковатой свежести лилий примешалась соленая горечь слез. Я не заметила, что плачу, но не хотела прерывать поцелуй, а когда Ладислав попытался отстраниться, с тихим стоном вжалась в железные прутья.

Если бы могла, то просочилась бы между ними, чтобы ничего не мешало прикасаться к крепкому телу, вдыхать запах и пить поцелуй. Такой нежный и такой ненасытный.

– Кристаин сказал, что ты будешь жить только до нашей с ним свадьбы, – по прошествии мимолетной вечности сказала я, глядя Ладиславу прямо в глаза. – Но я не могу этого допустить. Я…

– Ты ходила к принцу просить за меня? – Ладислав не спрашивал. Он констатировал, полностью уверенный в своей правоте. Но, как ни странно, не злился, только выглядел очень усталым.

– Ты все знаешь? – я сглотнула вставший в горле комок.

– Конечно, – горько сказал он и показал мою букву «М».

– Я не могла поступить по-другому.

– Мелисса, – я вздрогнула, когда Ладислав снова коснулся моего лица, но он только осторожно провел по щеке и, надавив на подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.

–  Я тебе противна, да? – я попыталась вывернуться из его пальцев, но Ладислав не позволил.

– Ты никогда не будешь мне противна, но ты не должна была этого делать. И не потому, что это будет неприятно мне, – увидев, что я собираюсь возражать, опередил меня Ладислав. – У тебя вообще не может быть ничего с Кристаином, потому что он твой брат.

– Что?! Откуда ты знаешь? Ты уверен? Не ты, а он?

Я совершенно забыла, что предлагала себя собственному, путь и не родному, но единокровному  брату. Затопившая меня волна счастья смыла все посторонние мысли. Я старалась оградиться от нее, боялась до конца поверить, но она мощным потоком сметала все сомнения.

– Уверен, – мягкий баритон окутывал словно теплым и уютным пледом. Я растворялась в бархатистых модуляциях и чувствовала, что вот-вот взорвусь совсем неуместным здесь ликованием. Кажется, даже сдерживающая магию сетка начала трещать. – Когда ты встала между мной и принцем, и твоя магия вырвалась из-под контроля, всю поляну залил ослепительный золотой свет – это цвет правящего дома и доминантный цвет магии его представителей. Если ты заметила, то у Кристаина доминантный цвет – темно-золотой. В тебе смешалась магия правителя и Мелены, поэтому твой цвет светло-золотой. Я ведь чувствовал в твоей магии что-то очень знакомое, но понял все, только когда одновременно увидел твой цвет и цвет Кристаина. Мелисса, ты его сестра.

Я покачнулась и чуть не шлепнулась на задницу, но крепкие руки Ладислава поддержали и помогли устоять на ногах.

– Значит, – во мне возродилась надежда, – у меня действительно много сил. И я могу тебя освободить? Как это сделать? Скажи! И мы сбежим отсюда!

Я жадно вглядывалась в его глаза в поисках спасительного ответа.

– Все не так просто, Мелисса, – остудил Ладислав мой пыл.

Я не понимала. Если я сестра Кристаина, значит, мои силы намного превосходят средний уровень.

–  Когда ты пыталась нас остановить, то потеряла контроль над магией. Она чуть не поглотила тебя, тогда от личности ничего бы не осталось, только неуправляемый монстр. Это случается, при неумелом обучении. Нечасто, но бывает. Вышедшая из-под контроля магия стирает все человеческое, все чувства, кроме жажды власти и желания подчинять. Таких существ держат в специальных обителях, где сковывают их силы, а поскольку кроме нее в них ничего не остается, то живут они там как животные.

– И это случилось со мной? Поэтому меня оплели сеткой? Я стала монстром?

Перспектива прожить всю оставшуюся жизнь в дурдоме для спятивших ведьм или беспомощным куском мяса, не способным постоять за себя, не сказать, чтобы сильно обрадовала.

В один миг превратиться из почти самой могущественной женщины в ничто – такое могло подкосить кого угодно.

Магия внутри недовольно шевельнулась, пробуя сетку на прочность.

А хуже всего было то, что я ничем не могу помочь Ладиславу. Это значит, что ничто не помешает Кристаину осуществить свои планы?

Значит, все пропало?

Я совсем поникла, но мозг, не желая смириться с очевидным, упорно искал лазейку.

– Чуть не случилось, – мягко поправил меня Лдаислав, и воскресшая надежда сразу же вцепилась в это «чуть». – Мы с Кристаином вовремя успели сковать ее. Иначе ты бы не только Ильен покалечила.

И еще одна неприятная новость. Выходит, Ильен есть за что на меня злиться – именно я виновата, что она потеряла принца, и я же виновата в смерти Верены, которую она приняла за меня.

Боже!

Мне стало совсем плохо.

Что со мной не так? В своем мире я была достаточно успешной, строила карьеру, хоть и впахивала как ломовая лошадь. Так почему здесь все идет наперекосяк, и даже сама с собой справиться не могу? И глаза постоянно на мокром месте.

Ну вот, опять!

В носу защипало, а к глазам будто приложили горячую ткань.