окружаешь себя ненормальными, которые высасывают из тебя все соки, – сказал он.

– Невменяемым его не назовешь. Ты считаешь, я окружаю себя ненормальными – что, кстати, звучит ужасно – а я думаю, ты всегда в поисках чего-то новенького. Новой работы, нового штата, новой жены… все у тебя хорошо, пока не наскучит, так ведь? Тебе всегда чего-то не хватает!

– Это неправда, – мягко сказал Джоэл и покачал головой. Талли его обидела, но сожалела лишь самую малость.

– Джоэл, не собираюсь с тобой здесь ругаться. Мне нужно жить дальше. – Она вытянула руки к нему и оттолкнула от себя чуждую энергию. Пусть держит при себе. Она ему больше не жена, о нем ей больше волноваться не нужно.

– Да-а… тебе нужно жить дальше, но ты по-прежнему заходишь в мой аккаунт на Фейсбуке. Так-так-так. Понятно, – сказал он. Его тон, их ссоры, как он был готов броситься на нее в полную силу – все это навалилось на нее и сбило бы с ног, если бы она уже не сидела.

– Ты, Джоэл, вполне охотно тратил время на ответы мне, когда мог проводить время с женой и ребенком, – сказала Талли.

– Ах, вот оно что. Обвиняешь меня в пренебрежительном отношении?

– Подумай хорошенько. Ты действительно хочешь задать мне этот вопрос?

– Обвиняешь меня в некорректности? В тех мейлах не было абсолютно ничего некорректного, – сказал Джоэл.

– Я больше ни в чем тебя не обвиняю, Джоэл. Для нас все это осталось в прошлом.

– Хорошо, потому что ты со своим бойфрендом…

– Слушай, хватит. Я не знаю, насколько это серьезно. И пока иногда встречаюсь и с Нико. Погоди-ка. Тебя ведь это больше не касается! Зачем я тебе все это рассказываю? – сказала она, почувствовав сильнейшее желание оградить Нико от всего этого. Она не хотела говорить с Джоэлом о Нико, это уж точно. Нико был ее, и она не желала, чтобы Джоэл попытался омрачить, пусть даже частично, его место в ее сердце.

– Подумать только. Никодимас Тейт. Ну вот где ты и хотела оказаться с самого начала, не так ли? И молодец, что вернулась в исходную точку, – хмуря брови и кивая, сказал Джоэл.

– Иди ты к черту, Джоэл. Ты пережил кризис среднего возраста, и теперь у тебя ребенок, так что угомонись! Ты не имеешь права…

– Просто я не думал, что ты обвинишь меня в некорректности, когда сама спишь с одним из своих пациентов, а уж это верх некорректности, не говоря уже о том, как ты этим портишь себе карьеру, – бросил Джоэл. Талли смотрела в пол.

А когда подняла взгляд, рядом стоял Рай, который, от повисшего в воздухе слова «пациенты», буквально прирос к месту. У нее закружилась голова и перехватило дыхание от приступа рвавшейся наружу честности.

Рай

Пациенты?

– Так. Значит, я один из ее пациентов, – бросив злой взгляд на нее, сказал Рай и повернулся к Джоэлу, который посмотрел в сторону. – И как один из твоих пациентов, Талли, прошу тебя пойти со мной, чтобы я взял из машины вещи. Потому что я уезжаю. Мне пора.

Прощай. Улетаю к черту на Луну!

– Рай, – сказала она, когда он направился к двери, ведущей на лестницу. Он остановился в конце коридора, смотрел в окно и слушал. Он был весь как оголенный нерв, как будто к нему пришла сверхспособность.

(Термостат в больнице установлен ровно на двадцать три градуса. Слышна сирена, она постепенно приближается. Скрипучие кроссовки, высокие каблуки. Тележка на колесиках. Мужчина в конце коридора откашливается. Ручка скрипит по бумаге. Плачет ребенок. Кто-то со скрежетом двигает стул по полу. Талли и Джоэл разговаривают. Все и всегда. Черт возьми. Разговаривают.)

– Мне нужно этим заняться. Ты остаешься здесь? – спросила она Джоэла.

– Ты хочешь, чтобы я остался здесь? – спросил Джоэл.

– Джоэл, я больше в игры не играю. Спала сегодня, наверное, не больше двух часов. Мне некогда спорить с тобой. Остаешься – не остаешься, я скоро вернусь, – сказала она.

– Ладно. О’кей. Я буду здесь, – тихо сказал Джоэл.

Рай распахнул дверь. Он шел по лестнице все ниже и ниже, Талли сзади звала его по имени.

– Рай, стой, – сказала она, когда они вышли на улицу.

– Ты врач? Не учитель? Значит, ты тоже наврала! Я тебе во всем признался, а ты промолчала, – сказал он.

– Ты не то чтобы признался… тебя засекли. А я не врач. Я психоаналитик.

– Ты психо… Да ты шутишь, – сказал он. Она точно шутит.

– Нет. Я не шучу. Я дипломированный психоаналитик, и, как и ты, не хотела, чтобы ты узнал, потому что понимала – ты стал бы относиться ко мне по-другому.

– И это у тебя было что-то вроде работы на общественных началах? И только из-за этого ты была ко мне столь добра? Ты знала, кто я на самом деле?! – сказал Рай. Он не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал себя так глупо. Психоаналитик. Все, что она говорила, все, что делала, – фальшь. Она тайно упражнялась на нем. В его голове начали формироваться невероятные конспирологические измышления. Может, ее за ним послали? Может, кто-то идет за ним? Следит за ним?

– Нет! Отнюдь нет. Наше родство было настоящим… оно и есть настоящее. Я не притворялась, – сказала она. Рай сел на землю, прислонился спиной к каменной стене.

– Я уже сказал тебе, что тоже не притворялся. Но теперь все. Не могла бы ты подвезти меня до моста? Я мог бы и пешком или попутку бы поймал, но это было бы отсрочкой неизбежного и, честно говоря, на данном этапе я бы хотел поскорее со всем этим покончить, – сказал он. Все было подобно пороховой бочке и все могло сгореть дотла, не только Лионел. Он, Талли, больница, целый мир. Теперь все. Время пришло.

– Покончить с чем? – поспешно спросила она. – Ты действительно считаешь, что я собираюсь тебе помочь?

– Талли, мне надоела терапия. Она не помогла Кристине и не помогает мне.

– Эмметт… Рай, ты хочешь, чтобы я отвезла тебя на мост, – поехали. Поехали на мост, – сказала она, яростно роясь в сумочке в поисках ключей. Наконец ключи звякнули у нее в руке. – Поехали, черт возьми. – Она направилась к машине, он встал.

– Хорошо, – сказал Рай, идя за ней следом.

Когда они дошли до машины, она открыла багажник и двери.

– Подожди здесь. Я пойду попрощаюсь с Джоэлом. Просто будь здесь, в машине, когда я вернусь, и я отвезу тебя, куда захочешь, – сказала она.

– Сейчас это говорит Психоаналитик Талли? – спросил он. – Очередная фальшивая близость? – Все проявления ее искренности прошли сквозь профессиональный фильтр. Весь уик-энд был ненастоящим. Невероятно, какое чувство вины за то, что он врал ей, охватило его, притом что она тоже врала ему все это время.

Весь мир – дерьмо, и все вокруг врут.

– Сейчас это говорит Эмметт из Клементины?

– Я буду ждать здесь. Хватит разговаривать, – сказал Рай, рывком вытащив вещи из багажника и хлопнув крышкой. Ладони все еще болели. Ну и что?

– Обещай, что подождешь здесь, – потребовала она, глядя ему прямо в глаза.

– Да-да. – Он сел на пассажирское место и закрыл дверь. Посмотрев в боковое зеркало, он увидел, что Талли идет к входу в больницу.

(Талли дергает дверь, ведущую на лестницу, но она заперта. Она идет вокруг, к центральному входу. Хлопает дверь машины. Заводится мотор грузовика.)

* * *

– Я тебя не сразу увидела, – вернувшись к машине, сказала Талли.

Рай пристегнул ремень безопасности, закрыл глаза.

– Я же сказал, что подожду, – только и ответил он. Больше ей ничего не выудить. Игра окончена. Она завела мотор.

Талли

Талли вошла в больницу. В коридоре сидел Джоэл с Ривером на коленях, неожиданно похожий на Мадонну с младенцем. Подойдя к ним, она положила ладонь на макушку мальчика. Колено Джоэла подпрыгивало, Ривер радостно хохотал. Веселье эхом разносилось по больничному коридору.

– Зора вышла подышать, – сказал Джоэл.

Талли присела на соседний стул.

– Послушай. Спасибо тебе, что прилетел так далеко и навестил нас, – сказала