Жень! Помоги мне, пожалуйста, мы же с тобой не чужие… У меня никого, кроме тебя, нет, не к кому больше обратиться… Ведь не откажешь ты мне в такой малости, правда? Стакан воды принести…

Рыдания были такие настоящие, что она и сама себе поверила. К тому же Юля постаралась от души, закатала ее ногу в гипс, как и обещала, от бедра до пяточки. Встать можно, конечно, хотя и с трудом. И передвигаться самой невозможно.

Вдохнула в себя воздуху и запричитала-заплакала дальше:

– Мне так больно сейчас, Жень… Даже пошевелиться больно… Врачи сказали, надо лежать… Я никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной, Жень… Неужели ты мне сможешь отказать в помощи сейчас? Неужели?

– Да, Марин, конечно. Я приеду сейчас. Дверь открою, у мамы где-то запасные ключи были. Держись, я быстро приеду. Может, мне в аптеку заскочить, обезболивающее купить?

– Да, заскочи… И в супермаркет тоже, у меня в холодильнике ничего нет… – проговорила тихо Марина, едва сдерживая радость.

Да, все получилось, получилось! Юлька права оказалась! И как ей самой что-то подобное в голову не пришло? Надо будет потом отблагодарить ее как-то…

Услышав, как в прихожей хлопнула дверь, она изобразила на лице страдания, потерла ладонями глаза, чтоб выглядели припухшими. Когда Женя зашел в спальню, проговорила дрожащим виноватым голосом:

– Ты извини, что так получилось… Мне и правда некого больше просить, извини…

– Ого… – глядя на ее загипсованную ногу, участливо произнес Женя. – Перелом серьезный, видимо… Как так получилось, Марин?

– Да сама не знаю… Утром спускалась с лестницы, голова закружилась, упала, а дальше уже ничего не помню. Как в том кино – упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Врачи сказали, что соседи мне «скорую» вызвали.

– А это надолго, Марин?

– Да откуда я знаю? И почему ты спрашиваешь? Ты… Не хочешь мне помочь, да? Ты бросишь меня в таком состоянии?

– Ну как же я могу… Конечно, я тебе помогу. Не брошу. Пока не сможешь ходить сама, я…

– Жень… Ты только не думай, что ты мне чем-то обязан, ладно? Что я на что-то там претендую… Просто мне очень плохо сейчас, пойми. Очень плохо, страшно и больно. Ты только будь рядом, и все. Нет, не целыми днями, конечно, я ж понимаю, что тебе на работу надо. Но вечерами хотя бы… И ночью… Я так боюсь, а вдруг я ночью умру? Мне страшно, Жень…

– Ты не умрешь, не бойся. Это же перелом, это пройдет. Кости срастутся, гипс снимут, все будет хорошо. Я сейчас приготовлю тебе что-нибудь… Куриный бульон хочешь?

Она чуть не засмеялась, вспомнив, как давеча представляла себе эту картинку – Женя заботливо кормит ее бульоном с ложечки. Так трогательно со стороны смотрится, ей-богу…

– Да, я хочу бульон, Жень. Я страшно голодная, с утра ничего не ела.

– Ну, тогда я быстро… Потерпи немного. Я очень быстро!

Женя ушел на кухню, а она вздохнула легко – вот, во‑о-от… Весь он в этом! Сразу засуетился, чтоб ей угодить. Хотя и не угодить пока, а просто накормить, если честно. Но ведь всему свое время, правда?

Уже поздно вечером он засобирался уходить, проговорил деловито:

– Я завтра утром перед работой к тебе заскочу, ладно? Завтраком накормлю, а обед около кровати на тумбочке оставлю. Термос у мамы возьму, у нее есть такой, широкий… В нем обед горячий еще будет.

– Жень… Не уезжай сейчас, а? Останься… – попросила она жалобно. – Я боюсь ночевать одна… Мне так плохо, Жень… Я ведь ничего у тебя не прошу, просто побудь рядом со мной… Чтобы я ночью проснулась и знала, что я не одна. Кровать ведь такая широкая, Жень…

– Хорошо, я останусь, Марин. Я в другой комнате на диване лягу. Если тебе что-нибудь нужно будет – позовешь.

– А со мной в спальне?

– Нет. Я буду спать на диване. Я буду рядом, пока ты беспомощна. А потом…

– Хорошо, хорошо, я поняла, Жень! – произнесла она торопливо, испугавшись этого «потом». – Хорошо, просто будь рядом… Просто будь… Мне так спокойно, когда ты рядом. Я очень, очень тебе благодарна… Ты меня спасаешь практически…

– Ну все, Марин, постарайся заснуть. Тебе больше спать надо, сил набираться.

– А ты не уйдешь, когда я засну? Обещаешь?

– Да. Обещаю. Спи…

Закрыв за собой дверь, он вышел из спальни, сел на диван в гостиной. Огляделся вокруг… Странное ощущение, очень странное. Такое чувство внутри, будто попал в западню.

Но откуда оно взялось, интересно? Ведь это его квартира. Он жил здесь много лет, он должен себя чувствовать вполне комфортно. Да, он не хотел сюда возвращаться, не хотел видеть Марину, много дней подряд чувствовал к ней что-то, похожее на неприязнь – зачем она все время звонит и требует встречи? Требует, несмотря на его категоричное «нет». А теперь вот так все обернулось – он все-таки здесь. Но не бросать же человека в беде, правда? К тому же если это слабая женщина. Он просто не мог поступить иначе, не мог!

И все равно ощущение какого-то подвоха не покидало его. И потому сердился на себя еще больше – что он, барышня кисейная, чтобы жить ощущениями? Если им только следовать, можно с ума сойти. И без того на душе бог знает что творится после того дня, когда он видел Машу в последний раз…

Нет, сейчас не надо думать о Маше. Никогда больше. Пусть она будет счастлива, это главное.

Не думать, не думать, не думать…

Телефонный звонок прозвучал спасением от грустных мыслей, он ответил довольно бодро:

– Да, мам… Ты потеряла меня, да?

– Потеряла, Жень… Что, ты после работы куда-то заехал? Домой в котором часу вернешься?

– Я сегодня не вернусь, мам. Я у Марины. С ней беда случилась, ногу сломала. Ей помощь нужна, я не мог ей отказать.

– Ты… Ты совсем к ней вернулся, да?

– Нет. Просто я не могу оставить человека в беде. Ей не у кого больше просить помощи.

– Ой, да нашла бы себе помощника, если б захотела. Что-то не верю я во всю эту историю, Жень… Не верю… Марина та еще выдумщица…

– Как ты можешь так говорить, мам? Разве можно такое придумать, ты что?

– Можно придумать, да. К тому же Марина на все способна. А ты у меня очень добрый, Жень, вот в чем дело. Добрый, честный, порядочный. Она это прекрасно знает. Нет, конечно, если ты сам решил с ней остаться… Я все пойму. А если нет…

– Я разберусь, мам, ладно? Не