За пять минут поединка на висках обоих ректоров проступила испарина, легкие рубашки прилипли к телу, обрисовывая напряженные мышцы. Мужчины были почти одного роста, а потому ни один не использовал ни подсечек, ни выпадов снизу. Будучи аристократами не только по рождению, но и по воспитанию, противники соблюдали все негласные правила поединка, даже не оговорив их заранее.

В следующий миг короткий слаженный вскрик заглушил едва слышный звон магических клинков. Амир отшатнулся, прижимая ладонь к страшной ране, рассекшей его руку от плеча до запястья, а Зор упал на одно колено и оперся ладонями о землю. Тряхнув головой, он закусил зубами рукав белоснежной рубашки и рванул, отрывая полоску ткани. Только жгут выше глубокого пореза на бедре мог сейчас остановить кровь.

Головы кружились у обоих, от металлического запаха крови першило в горле. Амир оперся спиной о дерево, так удачно поддержавшее тело, которое уже не держали ноги, а Зор сел прямо на траву, пытаясь немного отдышаться и прийти в себя.

– Наш разговор еще не закончен, Сенсарро, – сквозь зубы просипел ректор аристократов.

– Когда перестанешь думать только о себе, – с трудом ответил Амир, – и снимешь привязку, тогда и поговорим снова.

Подрагивающей рукой Амиральд нащупал на груди криспп, усмехнулся уголками губ, увидев раздосадованный прищур Зора, и перенесся в свой дом.

С трудом перевернувшись на живот, Анделино оперся на локти, сделал глубокий вдох и медленно встал на колени. Опасность, которой ректор прежде не ощущал, постепенно наполняла пропитанный кровью воздух и сгущалась вокруг одинокой жертвы.

– Пошли к мерзду! – выругался Зор, прилагая усилие, чтобы не только встать на ноги, но и отогнать тварей, жадных до вкусной и вязкой жидкости, текущей по его венам. Почти невидимые существа бесплотными тенями собирались под сумраком колючих кустов, а Зора шатало от боли. – В другой раз попируете.

Покачиваясь и опираясь на вернувшую прежний вид трость, Анделино поплелся по направлению к тропинке, ведущей к отгораживающим заповедное место воротам.

Бэла в сотый раз бросила взгляд на то место, где прежде стояла кровать аристократки, и тихонько вздохнула. Теперь Виолетте по статусу не полагалось жить в студенческом общежитии, и, несмотря на нежелание самой девушки, ей пришлось собрать вещи и перебраться в новый дом.

– Как-то это все прегрустно, – протянула Элинна, подперев ладонью щеку и с тоской рассматривая темноту за окном. – Летка теперь замужем, и этот поворот, я вам скажу, оказался ну очень неожиданным.

Мелинда согласно вздохнула и тайком потерла глаза.

– Мел, ты плачешь, что ли? Да хватит уже расстраиваться. Ничего муж с Леткой не сделает, хоть и заслужила. Даже хворостиной ниже спины не пройдется, а порой и стоило бы. С такой способностью втягивать окружающих в неприятности ее вообще не следует выпускать из дома.

– Да я не поэтому волнуюсь, – тоскливо вздохнула Мелинда, – любит она его, а он… Хоть знаешь, как больно любить без взаимности? У тебя ведь все хорошо.

– Ага, хорошо, а вы чего прежде времени носы повесили? У обеих рядом одинокие красавцы-мужчины, а вы по кругу ходите, облизываетесь, а предпринять что-то боитесь. Я Летке так и скажу, чтобы брала себя в руки, а мужа в оборот, и ты своего бери, Мелинда. Что ему твои оценки и успехи? Похвалит, погладит по головке и забудет. Ты ему как женщина понравиться должна, а не как ученица. Я верно говорю, Бэла?

Целительница, у которой в этот миг все мысли были заняты рассказами Виолетты о состоявшейся дуэли, удивленно вскинула голову и рассеянно кивнула. Она пропустила большую часть разговора, поскольку думала лишь о том, позаботился Зор найти нормального целителя, который к тому же умел бы держать язык за зубами, или нет. На подобную рану он точно не мог махнуть рукой. А раз королю до сих пор не доложили о состоявшейся дуэли и обоих ректоров не заключили под стражу, то, скорее всего, Анделино в полном порядке.

– Эх, ну вас, ударились тут в меланхолию, без толку уговаривать. Спать давайте, а завтра решим, что вам, разнесчастным, делать нужно, не все же сопли на кулак мотать.

Элинна сердито взбила подушку и укрылась одеялом по самую макушку. Мелинда повздыхала немного и тоже устроилась поудобнее. Бэла же тихонько поднялась, обулась и, накинув плащ, направилась в лазарет на дежурство.

В подвале царила тишина, нарушаемая громким храпом. Анделино сидел на стуле возле заставленного колбами стола, смотрел на растянувшегося на старом тюфяке грязного плебея и, вместо того, чтобы думать сейчас о результатах эксперимента, вспоминал юную целительницу.

Он пытался жить прежней жизнью, сосредоточиться на работе, продолжать экспериментировать, делать то, что привык делать. Сначала было мучительно больно не находить ее рядом, обрывать себя на полуслове. Он оборачивался и вдруг вспоминал, что ее здесь нет, или проходил по дорожкам сада и сжимал холодный набалдашник трости вместо нежной тонкой руки. Любовался цветами, распустившимися за окнами кабинета, прикрывал глаза и видел вместо ярко-оранжевых амелий ее медовые волосы.

Привязка заставляла его тосковать о ней день за днем, а чувства, так незаметно пустившие ростки в, казалось бы, равнодушном сердце, медленно убивали интерес к тому, что было важным прежде. Все вдруг потеряло свою значимость, когда Зор переступил порог комнаты, пустой и холодной без своей хозяйки. Это был удар, слишком жестокий и слишком болезненный: сделать выбор, принять решение, пойти на последний шаг и потерять, потерять даже возможность увидеть ее.

Зор провел ладонью по лицу, пытаясь взять себя в руки, и снова посмотрел на грязного оборванца, которого привел в дом, чтобы провести последний эксперимент. Этот обманщик занимался подставами, выполнял задания на заказ или же просто в свое удовольствие. Опасный для других дар позволял мерзавцу творить грязные дела и сваливать вину на абсолютно непричастных людей. И вот теперь он спал, развалившись на старом тюфяке и даже не подозревая о том, что больше не сможет подставлять других ради собственной выгоды. Теперь он превратился в обычного мошенника из трущоб без малейших признаков дара.

Анделино покрутил в руках магический абертон[10] и задумался о том, что же так ускорило процесс действия первоначальной формулы.

– Бэла, – покачал головой Анделино, и по губам скользнула грустная улыбка. Умная, но еще неопытная девочка. – Ты добавила реагент, разрушающий первоначальные свойства?

Его милая целительница не знала одной простой детали – Зор всегда защищал свои драгоценные препараты, закладывая в основу любого эликсира стабилизирующие составляющие. В процессе проведения сложных экспериментов немудрено напутать или добавить что-то не то, а так всегда можно ликвидировать последствия и не испортить ценный препарат.

– Не получилось, Бэла, – с грустной улыбкой сказал Зор. – Ты лишь ускорила процесс, но не уничтожила эликсир.