мне сейчас некогда заниматься убитым, мне нужен след, я должен нюхать! – засмеялся Рыбалко.

– Нюхай, нюхай, следов тут много: ТАСС, МИД, АПН, всякие НИИ, международные организации. И все-таки у нас не так много людей с таким количеством языков, даже если знают не пять, а три – все равно тебе их брать на контроль. Ты в Волгограде проверял, может, убийца жил в гостинице в тот период.

– Вряд ли он жил. Я попросил ребят из волгоградского управления сделать для меня установку на проживавших москвичей.

– Он не останавливался в гостинице, если твердо знал, что едет убивать. – Лазарев задумчиво покрутил правое ухо. – А если ехал на встречу, без этой идеи? Тогда жил в гостинице! – уверенно заключил он. – Зима, места свободные есть – это все идеальный вариант.

– А ты бы жил в гостинице? – спросил заинтересованно Шумский.

– Я профессионал!

– А ты думаешь, это был дилетант? – прищурив один глаз, посмотрел Рыбалко на Лазарева.

– Ладно! Давай так: ты ищи человека с языками, а я со своей стороны, в порядке частной помощи следствию, проверю тебе твоего искусствоведа. Вдруг за ним что-нибудь есть по войне.

День выдался погожий, светило солнце, парки и скверы сверкали изумрудной зеленью, на улицах царило оживление, люди, словно это был воскресный день, заполнили улицы, двигаясь потоками по тротуарам.

Из здания на Петровке в тихий переулок вышли трое мужчин: капитан Рыбалко и с ним двое курсантов школы милиции Сергей Карпов и Гриша Маркуша, оба светловолосые, неброско одетые, способные легко раствориться в массе. Капитан снял пиджак, закинул его на плечо и остановился:

– Ну что, ребятки, пошли копать Полиглота? Трудная и нудная у нас работа. Объекты знаете, встречаемся в шесть у Пушкина.

Маркуша поднял руку со сжатым кулаком и воскликнул:

– Но пасаран! – И пошел, не оглядываясь. Рыбалко и Карпов разошлись в разные стороны по своим мысленно разделенным секторам города.

Площадь Пушкина. В сквере на скамейках у памятника люди грелись на солнышке. Рыбалко оглядел разноцветные людские ряды и, найдя свободное место, уселся возле двух опрятно одетых старушек. Он положил на скамейку папку и, зажмурив глаза, подставил лицо солнцу.

От редакции «Известий» дорогу перешел Карпов, в сквере, поискав глазами, заметил Рыбалко и направился к нему. И сейчас же с другой стороны в сквер вошел Маркуша. Он издали увидел капитана и почти одновременно с Карповым подошел к скамейке.

– Неплохо устроились, Григорий Романович. Рабы галеру тянут, а вы греетесь на солнце, – с иронией произнес Маркуша.

– А, тезка! – открыл глаза капитан. – И Сережа здесь. Какая точность! Наверно на щите, раз без опозданий.

– А мы и в столовой первые, – ответил с улыбкой Маркуша. Мимо медленно двигалась молодая женщина, за руку вела мальчика в матросском костюмчике. Маркуша помахал мальчику рукой, привлекая к себе внимание. Мальчик улыбнулся и остановился возле Маркуши, но женщина ласково потрепала его по головке и потянула за собой.

– Не иначе у тебя хорошие новости, – заметил капитан.

– Какие там новости. Отработал все адреса. Женщину одну нашел, эта языки знает, только она нам не в цвет.

– По женщинам ты, видать, мастак, – улыбнулся Рыбалко. Карпов засмеялся. Маркуша не обиделся, он присел на корточки перед ними.

– А может быть, он сбрехнул, этот ваш уголовник, про пять языков? Девять точек, и все нет ясности.

– Может, и сбрехнул уголовник. А нам надо искать. В нашей работе многое бывает впустую. Тысячи камней перевернешь, а зерно может быть под следующим. Если в конце года посмотреть всю проделанную работу и отбросить то, что было впустую, то всю работу можно переделать за одну неделю. Ну давай, Сережа, что у тебя?

– Одного нашел, да возраст великоват, чтобы разъезжать. Серегин фамилия. Думаю, он не годится. Не та фигура.

Капитан достал блокнот и вписал туда фамилию Серегин. Маркуша заглянул в блокнот и там увидел фамилию Краснопольского.

– Я гляжу, у вас тоже есть улов?

– Думаю, что тоже, как ты говоришь, не в цвет. Краснопольский – молодой книжный червь. За хорошую книгу душу дьяволу заложит. Умница, люблю таких. Я за ним наблюдал: на улице читает, в метро читает. По сторонам смотрит невидящими глазами. Этот в наше дело не годится. Боюсь, он и пистолет в руках держать не умеет.

– Вот у меня – более перспективная личность, – перехватил инициативу Карпов. – Некто Альпер. Работал в одной международной организации, выезжал за рубеж. А потом вдруг года два назад стал заниматься картинами, антиквариатом. Эксперт. Его слово – закон для таможни, пользуется неограниченным доверием. Иностранцы за советом ходят. Правда, неизвестно по части икон и отсутствия-присутствия, когда убили Шкета. А языками свободно владеет.

– Я тут тоже одного про запас держу, – не выдержал Маркуша. – Рябов Роман Алексеевич. Все по заданной программе: и языки, и «морж», купается зимой. Здоров и силен, такой и без пистолета Шкету головку прошибет. Самое любопытное, когда исчез Шкет, он был в отпуске и уезжал…

– Такой нам годится! – сказал Карпов. – Что-то уже намечается. Как вы думаете насчет этих типов, товарищ капитан?

– Ну во-первых, они еще не типы. Мало ли кто уезжал, когда убили Шкета. А в принципе, думаю, что наша операция, назовем ее условно «Полиглот», начинается. Как говорится, – капитан помолчал, – Бог любит троицу. Есть еще одна кандидатура на подозреваемого в убийстве. Только личность такая!.. Поэтому пока оставим его в покое…

Художественная мастерская, на стенах несколько картин. На полках – справочники по живописи. В углу – телевизор на тонких ножках, льется тихая музыка. Напротив рабочего стола на стене висят две небольшие иконы. За столом, склонившись над перламутровой миниатюрой, сидел мужчина лет пятидесяти пяти, с чисто выбритым лицом и редкими, аккуратно уложенными волосами. Тонкие губы и острый взгляд придавали его лицу жесткое выражение. На нем был просторный светло-серый пиджак, белая рубашка и галстук в полоску. Напротив у стола сидел седовласый мужчина, лет шестидесяти пяти, в дорогом костюме и в очках в тонкой золотой оправе. В одной руке он держал массивную трость, а в другой – незажженную сигарету.

Хозяин мастерской поднял голову, отложил лупу и пододвинул гостю миниатюру.

– Господин Руберт, боюсь, не могу вас порадовать. Эта миниатюра не представляет никакой ценности.

– Бог с ней, с миниатюрой, господин Альпер. Важно, что мы встретились. Я привез вам привет от господина Гоффмана и небольшой сувенир. – Руберт положил перед Альпером сафьяновую коробочку.

– Благодарю! – ответил Альпер и ловким жестом убрал со стола коробочку в карман пиджака. – Я думаю, господин Гоффман остался доволен? Вещь была исключительная. Восемнадцатый век!

– О, да! Восторгам не было конца. Я бы тоже желал иметь что-нибудь подобное.