– Ну, если холодной, – улыбнулся капитан, и Виктор кивнул официантке.

– Как я понял, бандюгу вы не поймали, – заметил Виктор. – Если бы вам платили сдельно, бедные ваши дети!

– Да, ты прав! При нашей работе сдельно – не разбогатеешь.

– Ну, что-нибудь все-таки есть?

– Витя, мне не хочется об этом в ресторане. Я устал, сплю – думаю, хожу – думаю. Да и хвастать пока нечем.

Официантка принесла запотевшую бутылку «Столичной», закуски и отошла. Они выпили и принялись за еду.

Неожиданно Виктор кого-то увидел позади капитана и, улыбнувшись, помахал рукой.

– Макс, вот здорово! Иди к нам! – позвал он невидимого капитаном за спиной знакомого и указал на свободное возле них место.

К их столу подошел широкоплечий мужчина, выше среднего роста, с посеребренной слегка шевелюрой, как отметил капитан, ухоженный, элегантный, респектабельный, с приятной ослепительной улыбкой.

– А, Виктор! – протянул он радостно руку журналисту. – Я тут с компанией, а то бы с удовольствием посидел с вами.

– Знакомьтесь, это мой товарищ из…

– Одним словом, коллега Виктора, – перебил капитан Рыбалко, пожимая протянутую руку, и почувствовал в его ладони силу.

– От рюмки чая вы хотя бы не откажетесь? – наливая в свободную рюмку водку, предложил Виктор.

– Если уж ты так настаиваешь, я сдаюсь. – Он взял рюмку, присел на стул, выпил залпом водку, закусил лимоном и встал.

– Извини, Виктор!

Он отошел от их стола, и Рыбалко невольно посмотрел вслед ладной, крепкой фигуре, залюбовавшись его стройностью и гордой седой головой.

– Кто это? – спросил он, проявив непрофессиональный интерес.

– Мировой мужик! Героическое прошлое, буду книгу о нем писать. В Сочи встречались, когда мы там были. Помните, я еле приполз под утро? Так это в его компании был: богема, веселые, бесшабашные, морально раскрепощенные люди, а Макс среди них как центр Вселенной. Хочу о нем писануть, – повторил Виктор. – Он как-то вначале неохотно шел со мной на откровенность о своем прошлом. Не всегда бывает, что люди о войне говорят с восторгом. Потом я его разговорил, интересные вещи он мне рассказал, прямо не человек, а легенда. Хочется мне написать что-нибудь такое, героическое, и при том основанное на документах и живых людях, чтобы в это поверили. Сейчас в книгах, в фильмах проскальзывает такая фальшь, такая порой клюква развесистая появляется, что с большим трудом верится. А молодежь, подростки – их не проведешь. Посмотрят выдумку про наших героев и презрительно кривятся, мол, лапши навешали, за дураков нас имеют. Так и дискредитируем ценнейшую идею – воспитание на героике. Я вот съезжу в Чехословакию, подсоберу материалы и займусь этим делом. Должна получиться интересная документальная вещь.

– Да, дядька он представительный. Сразу заметно. А чего это у него имя такое? Он что, немец?

– Нет! Филипп Максимович Саблин! А Максом его звали в партизанах, так он и остался Максом, ему это нравится. Красиво звучит.

«Саблин! Вот это да!» – мысленно воскликнул капитан. – Бывает же такое, из серии «Нарочно не придумаешь»…

В большой учебной аудитории собралось человек двести студентов, они с огромным интересом слушали Саблина. Он не стоял, он ходил по аудитории, и студенты не спускали с него глаз. Саблин артистически обращался к ним, в избранном месте своей речи взмахивал рукой, подчеркивая значение слов. Видно и сам был увлечен тем, что рассказывал студентам:

– Мы говорим с вами о компромиссах и соглашениях и должны прежде всего помнить, что это тактический прием, отказываться от которого, как говорил Владимир Ильич Ленин, «неразумно или даже преступно». Что такое соглашение или компромисс? Это умение использовать противоречия в лагере противника, в интересах революции привлекать союзников и, когда эти союзники становятся ненужными делу революции, разрывать эти союзы.

Ленин был прекрасным тактиком, он показал нам гениальные образцы компромиссов. Вспомните «легальных марксистов». Вступив с ними в союз, он подвергает идейному разгрому народников, а затем идейно уничтожает и самих «легальных марксистов».

Брестский мир! Мы идем на соглашение с самым ярым врагом коммунизма – германским империализмом, чтобы сохранить жизнь Советской власти! «Представьте себе, – говорил Владимир Ильич Ленин, – что ваш автомобиль остановили вооруженные бандиты. Вы даете им паспорт, деньги, автомобиль. Вы получаете избавление от приятного соседства с бандитами. Компромисс налицо! Только сошедший с ума человек может считать такой компромисс «принципиально недопустимым» или объявил бы нас соучастником бандитов (если они используют автомобиль и оружие для новых преступлений). Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен такому компромиссу». И история показала правоту ленинской тактики: не прошло и семи месяцев, а мы уже могли разорвать позорный Брестский мир!

В современных условиях, опираясь на ленинский принцип, наша партия сумела блестяще осуществить тактику компромиссов, идя на уступки в неважном с целью сохранения важного – сохранения мира, предотвращения опасности ядерной войны. Мы можем идти на определенные уступки, вступать в соглашения с нашими классовыми врагами в экономической и политической области, но никогда не пойдем на уступки и компромиссы в области идеологии! Соглашение в области идеологии есть соглашение в вопросах классовой борьбы, есть соглашение между трудящимися и эксплуататорами!

Прозвенел звонок, лектор замолк, и студенты вдруг начали аплодировать.

– Что вы? Что вы? – смущенно поднял руку Филипп Максимович. – Это же учебная лекция.

Он взял с трибуны так и не раскрытую папку и пошел к выходу, сопровождаемый группкой студентов. Они о чем-то оживленно переговаривались. Саблин походя отвечал на вопросы. В хвосте этой группки шел и Сергей Карпов. Он был несколько растерян и обескуражен. Лекция произвела на него огромное впечатление. Он даже забыл, с какой целью капитан послал его в институт, а, когда вышел на улицу, то подумал: «Нет, у такого рука не поднимется на Шкета, он слишком далек от этого. Такая сила убеждения, а убеждение, как говорил кто-то из режиссеров, нельзя сыграть со сцены, полезет фальшь. Убеждение вырабатывается десятилетиями, в Саблине оно сидит довольно прочно…»

…Рыбалко пересек вестибюль гостиницы и поспешил к открытому лифту, но его остановил женский голос.

– Товарищ Рыбалко, третий раз звонят из Сочи, – окликнула его дежурный администратор, – она протянула капитану трубку. – Удача, что я вас поймала.

Рыбалко прижал к уху трубку и услышал далекий голос лейтенанта Раклина:

– Товарищ капитан, докладывает лейтенант Раклин. Помните? Из «Интуриста»! Вы еще приходили к нам по поводу Шкета.

– Да-да, товарищ Раклин! – обрадовался капитан. – У вас есть новости?

– Я с моими ребятами – помните официанта из ресторана «Кавказ»? – прочесали все, что могли. Все частные дворы, все дома, где в мае останавливались московские машины. Шестьдесят шесть машин нашли. Для вас это важно? Или уже не надо?

– Товарищ Раклин, дорогой, это очень важно! Вы даже