– Здесь не место для таких бесед. – Альпер отложил лупу и пристально поглядел на гостя. – Встретимся в «Арагви» через час. Друзья господина Гоффмана – мои друзья. Найдете «Арагви»?

– Натюрлих! Найду! У меня нет никаких дел, кроме посещения конезавода. Я владелец конюшен под Дортмундом. Призовые места во Франкфурте, в Гамбурге. Это все я, Руберт. Мои лошади! Не слыхали? Очень жаль, что я не могу подарить вам одну из своих лошадок!

– Я представляю это волнующее зрелище: Генрих Яковлевич Альпер в экипаже на улице Горького или на Арбате. Нет, господин Руберт, конь для современной России – явление ископаемое. Я предпочитаю вещи, которые олицетворяют твой ум, твои чистые вкусы и дают тебе гарантию в старости.

– Истина, господин Альпер! Прекрасная истина! – Руберт встал и легким движением руки надел шляпу. – Итак, в два в «Арагви»…

Большой двор, засаженный деревьями. Несколько скамеек расставлены вдоль асфальтированных дорожек. На одну из скамеек уселась упитанная девушка в короткой юбке и жакете, положила рядом целлофановый пакет с клубками ниток. Перед ней стояли три разного цвета, но одной формы детские коляски. Она скучающим взглядом уже в который раз обшарила пустынный двор и смачно зевнула. К ней легкой беспечной походкой направился Маркуша. На нем – красиво облегающая фигуру спортивная куртка, кожаная кепка, в руке – хозяйственная сумка, оттуда торчал пакет, батон и бутылка молока. Он остановился перед девушкой и поймал ее томный взгляд.

– Букашечек на солнышко вывезли?

Девушка не ответила, окинув презрительным взглядом Маркушу.

В коляске заплакал ребенок. Девушка схватила одну коляску, потрясла, потом другую, третью, ребенок умолк. Она недовольно проворчала:

– У, горластый! Чтоб тебе пусто было! Разорался, паршивец!

– По двадцать за душу берешь? – насмешливо и ехидно спросил Маркуша. – Многостаночница! Ну-ну, давай, тряси! – и пошел дальше. Он свернул на другую дорожку, девушка что-то зло крикнула ему вслед. Навстречу вышла молодая женщина с маленьким мальчиком на руках.

– Скажите пожалуйста, а где продают таких хорошеньких мальчиков? – с улыбкой спросил Маркуша женщину, применив испытанный безотказный прием для контакта.

– Такие не продаются, – улыбнулась она в ответ.

– Ай-яй-яй! Какая жалость! А сколько ему уже?

– Нам скоро год! А ходить мы ленимся, – сказала она во множественном числе о мальчике и опустила его на землю. Но он сразу же требовательно протянул к ней руки, чтобы взяла обратно. – Вот видите! Все руки оттянул!

– Он пойдет с мужчиной. – Маркуша решительно взял мальчика за руку, и тот, на удивление матери, пошел с ним рядом.

– Как тебя зовут, парень?

– Андрюша. Андрей Васильевич мы! – ответила женщина.

– Андрей Васильевич, скажи по секрету, как маму зовут, – наклонился Маркуша к мальчику.

– Да, Лена я, Лена! – засмеялась женщина.

– Так вы из десятого подъезда? Других таких красивых женщин нет в этом доме. Мы с вами соседи, я живу в девятом подъезде, только в другом доме. А зовут меня Григорий, – Маркуша снова наклонился к мальчику, который медленно ковылял рядом с ним.

– Где твой папа, парень?

– Наш папа – моряк Тихоокеанского флота. Вот так! – с гордостью ответила Лена.

– Трудно тебе, парень, без мужской руки. Наверно, скучно, во всем подъезде один ты мужчина.

– Ошибаетесь! Нам когда скучно – мы к соседу ходим.

– Это к кому же? Уж не холостяк какой-нибудь?

– Точно, холостяк!

– Все ясно! Эти холостяки либо за молодыми женщинами ухаживают, либо марки или иконы собирают. А этот чем интересуется?

– Он старинной мебелью увлекается.

– Ну тогда он для вас не опасен.

– У него квартира как музей. Старинные часы, стол, шкафчики, стулья. Все так интересно!

– И иконы на стенах.

– Нет. Ни одной иконы.

– А это в вашем подъезде живет чудак – зимой в прорубь прыгает?

– Так это же он и есть! Рябов Роман Алексеевич!

К скамейке подошла старушка, уселась, вытащила вязанье и, надев очки, принялась за работу. Лена вдруг поднялась:

– Наше время вышло! Андрюша, скажи дяде: «До свидания», – она взяла мальчика на руки и, помахав Маркуше, понесла его к дому. Мальчик, перевернувшись через плечо матери, неуклюже махал рукой. Маркуша, улыбаясь, помахал в ответ.

– Андрюша, приходи, буду ждать!

Маркуша, искоса поглядев на старушку, достал из кармана двадцать копеек и незаметно подбросил под ноги старушке.

– Ай-яй-яй! Бабуся, всю улицу засорили деньгами! – он наклонился, поднял из-под ее ног монету и протянул старушке.

– Как же я их вытряхнула? – засуетилась она, оглядывая вокруг землю. – Вот спасибо!

– Я никогда не вытряхну, потому что у меня их не бывает. Это чего же вы вяжете?

– Свитер внуку к зиме.

– Если незакаленный, то плохо ему будет и в свитере. Лена вон говорит, у них в подъезде сосед живет. Так он зимой купается в проруби. Наверно здоровяк!

– Роман – здоровый мужик! Я иной раз прибираюсь у него. Не пьет, не курит, силища в ем играет. Неженатый, чего ему. До сорока годков красавицу искал, чтобы матери угодить. Дак разве матери угодишь невесткой? А померла Фоминична, так он и искать перестал. Так теперь один и кукует. Правда, одна тут появлялась.

– Лена говорит, всяких старинных вещей полон дом. Хорошо, что есть человеку чем заняться. И где люди столько денег берут, чтобы все это покупать? У меня от получки до получки всегда рубля не хватает. А тут старинные часы, шкафы, стулья, наверно, иконы древние…

– Не, икон не держит. Намедни я ему говорю: «Роман, давай я тебе Божью матерь принесу, все уютнее будет». А он смеется и говорит мне: «Бога нет, а дело его живет! Так ты, Макаровна, и продолжай это дело, а уж меня не трогай». А тут как-то гляжу, сундучок заморский притащил. Медные оковки, ручки, крепенький сундучок. Говорит, цены ему нет, считался пропавшим. Вчерась зашла, а какой-то басурман, все не по-нашему лопотал, унес этот сундучок. Роман-то был доволен, видать, выгодно сбагрил вещицу. «Радости у них будет, радости!» – все твердил. Бумагу, что басурман дал, в шкафчик упрятал.

Во двор въехало такси, развернулось и остановилось. Из машины вышел Рябов и быстро пошел в подъезд. Машина осталась ждать.

– Ну пошел я, бабуся. Отдохнул немного. – Маркуша медленно через сквер побрел к такси. За рулем сидел молодой паренек.

– Привет, шеф! Свободен?

– Нет, жду.

– А, Романа Алексеевича! Куда собрались? Опять в театр? Знатный дядька! Морж!

– В ресторан «Советский» поедем. Свадьба там у него. Женится мужик.

– А! Ну, будь здоров!

В ресторане в отдельной кабине уютно устроились Альпер и Руберт. Перед ними – накрытый стол: вина, закуски.

– Я уважаю людей, мыслящих категориями материального, – произнес по-немецки Руберт. – Но Россия – не то место, где возможны