– Отчего же? Вы просто плохо знаете нашу действительность, – ответил на немецком Альпер. – Материальное – это еще не габаритное и не масштабное. Никто не позволит у нас купить три дома, но никто не бросит в вас камнем, если в вашей квартире будет несколько картин лучших мастеров Ренессанса. На вас будут смотреть просто как на чудака, который имеет хобби, хотя это хобби может стоить миллион, миллион долларов. А три дома? Самое большее – стоили бы шестьдесят – восемьдесят тысяч рублей.

– Да-да, вы правы, господин Альпер! Нас и отличает от других людей то, что мы умеем тонко чувствовать прекрасное. Подлинное искусство не терпит, когда возле него трутся невежды с дубовыми лицами.

– Вы, немцы, рациональные люди, умеете сочетать приятное с полезным. Вы – бизнесмен и в то же время знаток живописи. Бизнес – это ваша жизнь, то, в чем мы нуждаемся с утра до вечера, а искусство – это ваш духовный мир. Он и есть главный во всем комплексе нашей жизни. Когда мне говорят, что слесарь завода железобетонных конструкций ходил по Эрмитажу и с волнением взирал на творения Рафаэля, мне хочется смеяться. Чувственные восприятия закладываются воспитанием. Какое может быть воспитание у слесаря, шофера, ассенизатора? Чушь! Этот слесарь и в музей-то ходит, чтобы о нем на работе говорили, что любит бывать в музеях, тонко чувствует искусство. Так надо характеризовать хозяина нашей страны. Он ведь насилует себя возле картин Рафаэля, мысленно отсчитывает минуты, сколько пробыл здесь, а сам думает, где же тут пивная поблизости. Я этих «интеллигентов от сохи» вижу насквозь. «От сохи» – это русская идиома, означает «выходец из народа».

– Вы абсолютно правы, господин Альпер! Искусство доступно не всем, предметы искусства доступны, а само искусство… оно требует воспитания веками.

– Да, кстати, как чувствует себя господин Гоффман? Он тогда, в Сочи, все жаловался на свой ишиас. Мы расстались так неожиданно. Я должен был срочно вылететь в Москву.

– Ничего, с болезнью он разделается, только унеся ее в могилу, – засмеялся Руберт.

Альпер улыбнулся в ответ и налил в рюмки коньяку.

– Скажите, дорогой Генрих, могу я вас так называть?

– Конечно, конечно, что за церемонии?

– Не могли бы вы, мой дорогой Генрих, достать мне пару безделушек? Я хотел бы привезти для дочери ко дню рождения сувенир из России. Как это прекрасно звучит – «сувенир из России»!

– О, да! Звучит прекрасно! Прямо как «меха из России», «шуба из России», «скальп из России». Говорят, такие фразы встречались в письмах жен немецких солдат, в которых они просили «сувенир из России».

– Нельзя быть злопамятным вечность. Так не будет доверия.

– Двое моих братьев и бабушка умерли под пулями охотников за «сувенирами из России», – печально заметил Альпер.

– Я вам сочувствую. Все виновные в преисподней, а жертвы на небесах. Я никогда не одобрял концлагеря, я даже был не согласен с Гитлером в некоторых вопросах. Но я дисциплинированный немец, мне приказывали, и я шел. – Руберт поднял глаза к потолку, и легкая улыбка озарила его лицо. – Мы не только принесли концлагеря. Мы – сентиментальная нация, поэтому мир получил Баха, Вебера, Генделя, Бетховена, Шумана. Надо быть оптимистами, оглядываться назад опасно. Надо все забыть, что там осталось, что уже не вернется, и смотреть вперед. Теперь у нас и к евреям другое отношение, и нам нужно взаимопонимание. Мы ведь с вами понимаем друг друга?

– Несомненно! Язык искусства – самый ходовой сейчас, самый доступный. – Альпер достал из «дипломата» перевязанную шнурком папку и протянул Руберту. – Спрячьте, это рукопись, любыми путями провезите через границу. В ней надежда не только автора повести, но и его друзей.

Руберт согласно кивнул головой и торопливо спрятал папку в свой кейс.

– С таможней у меня неплохие отношения, меня перестали досматривать, я тут свой человек. Условия прежние. После издания двадцать процентов поступят на ваш счет в швейцарский банк. А здесь для вас я возьму в валютном магазине, например, видеоаппаратуру, она сейчас очень ценится. Это в обмен на сувенир для моей Берточки.

– Мы так отвлеклись, что забыли о хлебе насущном. – Альпер налил коньяк в рюмки и поднял свою. Руберт последовал его примеру.

– Прозит!

– Прозит! – Они выпили и принялись за еду.

…В кафе за небольшим столиком в самом углу устроились Рыбалко, Карпов и Маркуша. Перед ними тарелки, стаканы, обычная сервировка и обычная еда. Маркуша поднимает стакан компота и говорит:

– Выпьем за успехи нашего дела! Меня просто распирает от этих успехов! Еще немного и я «расколю» этого любителя старины глубокой, этого «моржа». Видели бы вы, какую он красотку в жены отхватил!

– Во-первых, поставь компот, съешь сначала суп и сосиски. Охладись, жаргончик убери. Мы с Сережей не понимаем этого языка, – тихо сказал Рыбалко. – А во-вторых, твоя задача доказать, что это был не он. А уж если не докажешь и не опровергнешь все подозрения против Рябова, тогда докажи, что он был на трассе Москва – Симферополь. Ну, поделись с нами своими успехами. Ребята, а что если нам выпить по бутылке пива? Давай, Сережа, за мой счет, я угощаю!

– Маэстро капитано! – воскликнул Маркуша. – Здесь пиво не подают! – Он покрутил головой по сторонам. Мимо прошла миловидная девушка в мини-юбке. Маркуша выгнул шею, глядя ей вслед.

– Пища не пойдет впрок, – улыбнулся Рыбалко.

– Уж пусть пища не пойдет впрок, но такое шикарное зрелище нельзя пропустить. Конечно, пиво бы нам не повредило.

Сергей встал, сходил в буфет и поставил на стол бутылку лимонада, стаканы.

– Чтобы был шашлык, на худой конец надо иметь хотя бы кошку, – сказал он. Они молча выпили и принялись за еду. Через несколько минут Маркуша вновь начал разговор:

– Источники информации надежные. Я все выяснил, прежде чем встретился с соседями. Такое впечатление, что фарцует Рябов. Но по-крупному, занимается антиквариатом, и притом с иностранцами. Сундучок купил и сбыл иностранцу, так, во всяком случае, старушка сообщила. Но главное не в этом. Свадьба была в «Советском», гостей приглашали на крупную сумму, жених явно не бедствует. Роман Алексеевич подарил красавице-невесте платиновый браслет и золотой сет с бриллиантами. Для непосвященных разъясняю: сет – это комплект: серьги, перстень, кулон. Деньги у профессора водятся.

– Чужие деньги считать – не наше дело. Все это является основанием думать, что Рябов убил Шкета? – спросил полусерьезно Рыбалко.

– А как же, товарищ капитан! – воскликнул Карпов с издевкой. – Профессор пристукнул Шкета, забрал у него браслет и этот сет, и был таков! Верно я говорю, Гриша?

– Насчет убийства не знаю, – не обращая на насмешку внимания, продолжал Маркуша. –