– Да. Он хотел подставить Федора. Но и это не главное. Алексей стал шантажировать Нору.

– Она объяснила ему, зачем убила Родионова и шофера? – спросила я.

– Так значит, она – мать Андрюши?! Украденного мальчика?! – воскликнул следователь.

– Насчет того, чья она мать, сказать не могу, – заявил хозяин дома, – но когда мой родственник припер ее к стенке, она сказала, что таким образом решила круто подставить Ледовских – и им в самом деле заинтересовались органы – и использовать ваше наследство, – хозяин дома посмотрел на меня.

Алексей делился всем с сестрой – единственным человеком, которому доверял. Главное – Нора не юлила, когда он заявил, что видел, как она убивала! Он ожидал, что она будет упираться, собирался пригрозить будто бы существующей съемкой на мобильный телефон, да и сообщением в органы о том, как они хотели подставить Ледовских. Можно было придумать и отшлифовать версию для органов. В изначальном-то плане ни о каком убийстве речи не шло! Хотя, не исключено, Нора думала о нем с самого начала. Алексей же с Оксаной никого убивать не собирались. А тут Нора изменила план…

Но она заявила, что ей, во-первых, надоела тягомотина, во-вторых, срочно нужны деньги на центр и откупы – вроде как семья ее погибшего мужа Ашота создает проблемы. Нужно откупаться от всяких инстанций.

– И она рассчитывала на мои деньги?! – воскликнула я. – Я сама не знала условия завещания Родионова. И ведь должно пройти полгода…

– Она так сказала Алексею. Он поверил.

– Но он все равно захотел что-то получить с Норы за молчание? – усмехнулся следователь. – Сразу? И оказался в бассейне с пираньями. Она, как владелица центра, вполне могла их пронести и выпустить. И искать козла отпущения.

– У нее в кабинете есть телевизор, на который можно вывести изображение любой видеокамеры в центре, – сообщила я. – Она могла наблюдать за входом. Пришел Федя Ледовских, она каким-то образом срочно вызвала Алексея – и он оказался в бассейне после удара по голове.

– Но мы ничего не сможем доказать, – вздохнул следователь.

– А если она все-таки – мать Андрюши? – не унималась я. – Подождите, она же когда-то говорила мне, что потеряла ребенка… Вроде как раз десять лет назад! Она могла все это затеять ради его возвращения! Стриптизер бы не поверил, что она убивала шофера, «отца» ее ребенка, а не Родионова. Ей нужно было сказать ему, что она убила именно Родионова, а шофера заодно! Но на самом деле все было не так! Ведь ее общий с Ашотом сым погиб вместе с отцом. И она решила вернуть первого ребенка. Для этого решила избавиться от всех, кто мог на него претендовать.

– И «мать» Андрюши умерла после процедур в вашем центре… – задумчиво произнес следователь.

– И Нора внешне подойдет под ниндзя, которого описывал Игорь! Она невысокая, стройная, спортивная! Она могла закрыть его в парной, могла пытаться утопить в бассейне. Наверное, могла спуститься с крыши и забраться в его квартиру…

Хозяин дома заявил, что, по его мнению, дело все-таки в деньгах, а не в ребенке. Неужели в женщине, которая продала своего ребенка – если это все-таки было так, – через столько лет вдруг проснулись материнские чувства?

– Она потеряла второго ребенка, – напомнила я. – Возможно, она больше не может иметь детей. А этот ребенок, по ее мнению, был в пределах досягаемости. Я готова поверить в то, что женщина убивала ради своего ребенка…

– Ради своего ребенка?! – воскликнул хозяин дома. – Это не ради своего ребенка. Если мать убивает, чтобы спасти дитя, я готов ее поддержать. Но тут-то…

– Получается, что Нора убила столько людей, чтобы никто на ребенка не претендовал, – закончил фразу следователь. – «Мать» и «отца», изначально взявших ее ребенка, брата «матери» и его жену, покушалась на отчима, которого ребенок любит, как отца, и с которым живет… Еще, кстати, нужно подумать, как именно она убила «мать». Ведь той же, насколько я помню, стало плохо после посещений вашего центра. Но я займусь этим попозже.

– Дело однозначно в деньгах, – опять заявил хозяин дома.

Я же думала, где Нора собиралась жить с Андрюшей. Ведь ему нужно ходить в школу, общаться с другими детьми. Его нельзя запереть в доме и не выпускать, пользуясь им единолично! Это же человек! Это личность!

– Вы сможете выяснить, не улетал ли с ней в Лондон какой-то мальчик? – повернулась я к следователю.

– Займусь этим прямо с утра. Но я начинаю задумываться, не действовала ли эта Нора по чьему-то заказу? Настоящей матери ребенка?

Я сказала, что Норкину фотографию нужно показать врачу, который ее знал.

– Хотя за столько лет женщина могла сильно измениться…

Следователь спросил у хозяина дома, что бы он посоветовал ему сделать. Если она выкрала мальчика, то где он может находиться?

– Если уже не передала заказчикам, ищите загородный дом. Он может быть записан на подставное лицо. И скорее всего записан. Но она должна была туда ездить. Опросите всех знакомых. Кто-то должен про него знать.

Бизнесмен оказался прав. Дом нашелся – на берегу Финского залива. Не знаю уж, как на него вышли наши правоохранительные органы, но следователь сказал мне, что пришлось опросить массу народа. Они выявили все связи Норки, которые оказались весьма обширными, и дом им показали. Только записан он был не на нее, а она ее тетку, то есть тетку Элеоноры Колесниковой. Также выяснилось, что моя начальница в свое время сменила имя. Родители нарекли ее Элеонорой и звали Элей, а потом она решила стать просто Норой и поменяла паспорт. И фамилия ее на протяжении тех лет, которые я ее знала, была Срапян, по мужу. Родители давно умерли, осталась одна тетка, которую Нора в свое время перевезла в Петербург. Тетка занималась у нее домашним хозяйством.

– Значит, все-таки Нора – настоящая мать Андрюши? – посмотрела я на следователя.

– Получается, что так, – пожал он плечами. – Хотя по документам она не имеет на него никаких прав. Но… если бы это была только кража ребенка – собственного сына, – думаю, ей все сошло бы с рук. При хорошем адвокате…

– Но она же его в свое время продала!

– А кто будет давать показания о продаже? «Родители» мертвы, да и если бы остались живы, тоже, наверное, молчали бы как рыбы. Врач? Да из этого хитрого жука ничего не вытянешь. Строительница коттеджей Людмила? Есть шанс, но ей ведь тоже не нужно портить себе репутацию. То, что она рассказала вам в частной беседе в минуту слабости, и то, что она готова сказать в зале суда, – две большие разницы. И в любом случае это только слова. А Нора скажет, что ребенка у нее выкрали или вынудили отдать. Она подписала документы под давлением или под действием каких-то препаратов. Она не соображала, что делает. Была молодая, глупая, в чужом городе… Она же сюда как спортсменка приехала. Занималась художественной гимнастикой. Жила в общежитии с другими девочками. И в том же общежитии жили спортсмены-мальчики… Потом она искала ребенка много лет. Наконец нашла. Ей не хотели его отдавать. Она была вынуждена пойти на похищение ребенка, чтобы его вернуть. В убийствах она, естественно, никогда не признается. И их практически невозможно доказать. И не забывайте: она – его мать! По нашим законам, если родная мать увозит ребенка, это не похищение ребенка. Вспомните дело, которое недавно прогремело на всю Европу, – с матерью-россиянкой и французским папашей. По нашим законам, никакого уголовного преследования в отношении матери никто начинать бы не стал. В России нет уголовной ответственности за похищение собственного ребенка. Передвижение ребенка вместе с одним из родителей, без второго, не является противозаконным. Но один родитель не должен ущемлять права другого. Если они не могут договориться, вопрос решает суд. Но это долгая процедура. Хотя случай с Андрюшей, Норой и Игорем несколько иной. Тут во многом вопрос спорный. И так и так можно повернуть… А эта Нора способна нанять толковых юристов – раз она в свое время оздоровительный центр у семьи Срапян оттяпала. Я поставил бы на нее. В конечном счете ребенка получит она, а не Игорь Сергеевич. Получила бы…