Это означало, что убийцей мог оказаться кто угодно: любой, знающий устройство монастыря и больницы, мог забраться и стащить назначения. Кто-то из больных, например. Или из персонала. Вряд ли тут надёжные замки.

— То есть… у нас снова ничего нет? — спросила она задумчиво.

— И снова в точку, монна Росси! — как-то раздражённо воскликнул маэстро. — Мы вернулись к тому, с чего начали. Здесь никто ничего не знает и понятия не имеет о случившемся. Мы перерыли всю больницу. За последние месяцы краж не было. Двери не взломаны, окна не разбиты, но этого и не нужно — тут ничего не запирается! А нынешний доктор даже понятия не имеет, сколько у него этих бланков! Они просто лежат в столе, который можно открыть любой канцелярской скрепкой! Удивительное разгильдяйство! А раз никаких следов нет и явным образом ничего не пропало, так что да, похоже, что… мы, — он сделал какую-то многозначительную паузу на слове «мы», — мы в тупике.

А она-то надеялась отправиться сегодня к маме Ленаре!

Миа видела, что маэстро расстроен и зол, и в этот момент даже прониклась к нему сочувствием. Во всяком случае, сейчас она точно хотела, чтобы маэстро убийцу поймал. При всей их неприязни друг к другу, в этом вопросе они были солидарны. Ведь иначе она останется запертой в палаццо Скалигеров на неопределённое время. А ей нужно попасть в Марджалетту, и чем быстрее, тем лучше.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — спросила Миа, глядя на то, как маэстро нетерпеливо постукивает газетой по перилам.

— Ну, а вы как думаете, монна Росси? — развёл он руками и протянул ей пачку пожелтевших листов: — Вот назначения… Вы говорили, вам нужна вещь или место. Или человек. Назначения — это же вещь? И вот это место. Нам нужно узнать, кто надел на себя маску доктора Гольдони. Кто похитил назначения из этой больницы? Видите, на них стоит штамп? Штамп поставили здесь, и только потом фальшивый доктор вписал туда название своей рукой.

— Выходит, что он умеет писать, — буркнула Миа, беря в руки листы.

Она оглянулась. В дальнем конце галереи стояли монашки, позади неё Жильо, Пабло и сикарио маэстро, и все смотрели на неё, как в театре. Она представила, как маячит в этом платье вызывающе-рыжим пятном на фоне серых стен монастыря и собирается сделать то, за что в пансионе святые сёстры просто выпороли бы её розгами. Цверрская магия под запретом в таких местах. Но маэстро, видимо, не даст святым сёстрам просто так выгнать её отсюда.

Даже забавно…

Миа закрыла глаза и сосредоточилась, накрыв листы ладонью. Она пыталась поймать и удержать дрожь воздуха, уловить момент, когда мир начинает меняться, рождая дымку видения, но сегодня этого сделать никак не получалось. Ей казалось, что серые стены давят на неё, а осуждающие взгляды обитателей монастыря проникают прямо под кожу. Она глубоко вдыхала, заставляя себя снова и снова погружаться в ощущения, как тогда, у калитки в соттопортико, но сегодня Светлейшая была глуха к её мольбам.

От глубоких вдохов у неё даже закружилась голова, и, открыв глаза, она посмотрела на маэстро, будто извиняясь.

— Не могу… Это место… неподходящее. Этот монастырь давит на меня. Я ничего не могу увидеть.

— Что, совсем ничего? — спросил маэстро мрачно.

— Совсем.

— Пойдёмте, прогуляемся, — он сунул газету в карман, шагнул к ней и взял за локоть, — раз вам мешает монастырь, мы найдём другое место…

Они двинулись по галерее, а затем по лестнице вниз, прошли сквозь арку и низкие деревянные двери, надпись над которыми гласила, что это место находится под покровительством Святой Лючии. Маэстро шёл, одной рукой поддерживая Дамиану за локоть, а другой опираясь на трость. По длинным белым передникам сестёр и их чепцам Миа догадалась, что они попали на территорию больницы. Пересекли внутренний двор, и едва остановились перед кабинетом доктора, как маэстро повернул Дамиану к себе лицом, как какую-то куклу.

— Раз у нас сегодня проблемы с предвидением, тогда давайте вернёмся к наблюдательности. Осмотритесь, монна Росси. И скажите, если бы вам или вашим сородичам нужно было украсть эти бланки, как бы вы это сделали? Откуда бы пришли? Как это обычно делается у цверров? — в его голосе прозвучала какая-то издёвка, которая тут же растоптала хрупкие ростки сочувствия к маэстро, появившиеся у Дамианы в душе.

Он стоял и смотрел на неё пронизывающим взглядом, в котором сейчас ей почудилась какая-то неприязнь, совсем как в их первую встречу, когда он назвал её «шарлатанкой с самого дна Альбиции».

— О-ля-ля! Вы говорите так, будто все цверры — воры! И я в том числе, — воскликнула она, выдёргивая руку из его цепкого захвата и отступая назад.

— Ну не все, но скажите ещё, что эту науку плохо знают в гетто! Давайте же, монна Росси, раз сегодня вам так не везёт с предвидением, может, ваши опыт и наблюдательность что-то подскажут? — его лицо снова превратилось в бесстрастную ледяную маску. — Или я отдал напрасно шестьсот дукатов за вашу лавку?

— А я и не просила вас за меня платить! — воскликнула Дамиана, отступая ещё на полшага. — Так что не нужно меня теперь этим попрекать! Я завтра же пойду к ростовщику и возьму денег, чтобы вернуть их вам!

— Ну, это будет только завтра, а сегодня вы всё ещё работаете на меня, — он заложил руки за спину и сделал полшага ей навстречу, заставив снова попятиться к стене. — Хотя ваша работа и смахивает больше на дешёвый театр.

— Дешёвый театр?! Да чтоб вам пропасть! — воскликнула она, глядя ему в глаза и чувствуя, как её душат обида и злость.

Вчера она почти поверила, что маэстро не так уж и плох, и может быть нормальным человеком, если захочет. Но сегодня в него как будто бес вселился!

В другой раз эта злость помогла бы ей, но не сегодня. Сегодня от этой злости не родилось никаких видений. И все усилия их вызвать были напрасны, лишь ноздри ощущали запах подземелья, удушающей тьмы, и голова снова начинала кружиться.

— И это всё, что вы можете? — маэстро бросил трость возле скамьи и, засунув руки в карманы, язвительно спросил? — Ну же?! Это уже не монастырь, так что, никакого предвидения так и не будет?

— Что, опять наброситесь на меня, как в прошлый раз? — спросила она, прижимаясь к стене и поднимая подбородок, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

— Не заставляйте меня злить вас, монна Росси! — произнёс маэстро, делая ей навстречу ещё полшага так, что между ними осталось пространства на ширину ладони, и добавил уже тише и как-то мягче: — Я ведь совсем этого не хочу…

— Так вы специально всё это говорите? Чтобы меня разозлить?! — выдохнула она удивлённо.

Мир закружился, звуки куда-то отступили, Миа пошатнулась и вцепилась пальцами в руку маэстро, чтобы не упасть.

— Что с вами? — он подхватил её под локти и усадил на кованую скамью возле двери в кабинет доктора.

Миа прислонилась головой к шершавому камню стены и закрыла глаза. Головокружение начало отступать, но никаких видений оно так и не принесло.