Возможно, она хотела именно этого.

И она могла ждать меня только в одном месте. Следуя указателям на выставку зеркал, я спускалась по спиралевидным уровням в выставочный зал. Шаги эхом отдавались от пола, пока я неторопливо спускалась; уже виднелся зеркальный зал. Я добралась до нижнего этажа, и по моей коже побежали мурашки.

По всему круглому залу стояли десятки зеркал: и старинные в позолоченных рамах, и изящные современные, и с надписями в стихах. Некоторые были слегка наклонены так, что бесконечно отражали друг друга. Было выгнутое зеркало в форме полураковины. А в центре зала поставили громадный осколок мозаичного зеркала, в котором световым столбом сверху отражалась спираль этажей.

Сиофры не было, что неудивительно. Она следила за мной через отражения, а я угодила в ее ловушку, как муха в паутину. Скоро она эффектно появится.

Я подняла руки:

– Ну и?.. Я здесь!

Я ждала. Сердце гулко стучало, я чувствовала себя совершенно беззащитной. Попыталась установить связь с любым из отражений и ощутила, что они заблокированы, пусты. Сиофра контролировала всё.

Зеркальный осколок замерцал, и в центре зала медленно появилось изображение – огромное отражение мэра, которое я видела в газете. Стареющая серьезная женщина. Затем, одно за другим, все зеркала вокруг заполнило то же самое отражение. Мэр с улыбкой подмигнула мне. Выражение ее лица было странно девчачьим.

При виде нее по венам растеклась ярость. Хотелось вырвать сердце из ее груди и запихнуть его в дурацкий ухмыляющийся рот. Она убила моих родителей. Пытала мою лучшую подругу. Попыталась уничтожить половину Лондона. Прямо передо мной, улыбаясь и хлопая ресницами, предстало лицо истинного зла.

Сиофра не слышала мой голос через отражения, но есть вещи, понятные без слов. Ярость разлилась по моим венам, и я зарычала на нее, оскалив зубы, подчиняясь свирепому первобытному инстинкту.

Множество лиц вокруг меня округлили глаза и приоткрыли рты в притворном удивлении. Женщина, которой на вид за пятьдесят, вела себя как ребенок, и это тревожило. И все-таки нужно подобраться к ней гораздо ближе.

А потом, потрясенная, я увидела, как восемь ее отражений вышли из зеркал; их одинаковые тела появились в зале.

– Пришла поиграть, фертная? – хором спросили все восемь. Мэры синхронно теребили края своих пиджаков, игриво поводили плечами взад-вперед и говорили нараспев. – Хочешь поиграть со мной сейчас?

Мэры окружили меня, и я почувствовала, как мир уплывает из-под ног. Я лихорадочно огляделась, пытаясь понять, что происходит. Эта женщина в тысячу раз могущественнее меня. Восемь мэров, и все у меня на глазах словно впали в детство.

У меня только один козырный туз в рукаве, один безумный план.

Я нацепила маску спокойствия, стараясь скрыть страх:

– Боишься встретиться один на один? Восемь тебя против одной меня?

– Ну конечно, – ответили они хором, застенчиво улыбаясь. – Кто же не испугается большой и страшной Кассандры Лидделл? Агента ФБР, любимой дочери, которой все восхищаются и обожают… – Мэры прикусили свои нижние губы и кокетливо улыбнулись. – Кассандры Лидделл – воровки, похитительницы жизней, убийцы. – Мэры захлопали в ладоши. – Каков твой план, дорогая двойняшка? С нетерпением жду, что ты для меня приготовила.

– Мой план – остановить тебя.

Мэры приподняли брови, захлопав ресницами.

– Хочешь ощутить мой страх, да? Такие монстры, как ты, упиваются страхом. Питаются им. Пьют его, когда их матери и отцы умирают, потому что это слишком приятное чувство, чтобы остановиться.

Голова взорвалась от ярости, я бросилась на первого мэра и замахнулась. Кулак прошел насквозь, отражение вздрогнуло, и я едва не потеряла равновесие. Тут же развернулась и пнула второго клона, но встретила только воздух. Удар по третьему – и тот же результат. Когда я набросилась на четвертое и пятое отражения и тоже врезала кулаком по воздуху, мэр рассмеялась.

– Всего лишь отражения, – сказала я. – Дым и зеркала.

– Уж ты-то в этом разбираешься, – захихикали восемь мэров. – Дым и зеркала, Сиофра близко подошла…

Ближайшее отражение развернулось и ударило меня кулаком в лицо. Я отшатнулась. Похоже, иногда отражения становятся осязаемыми. Вот бы застигнуть их в этот момент и вцепиться пальцами в их гнусную кожу…

Когда я повернулась, очередное отражение метнулось вперед и пнуло меня в живот. Из легких выбило воздух, но я ухватила мэра за ногу и повалила. Однако торжествовать пришлось недолго: затылок взорвался от боли, и я, пошатываясь, шагнула вперед. Отражения оказались сильны, их тела порой становились твердыми. Но каждый раз, когда я пыталась их ударить, кулак рассекал лишь воздух. Сиофра играла со мной. Хочешь поиграть со мной?

У меня закружилась голова, я пошатнулась. Новый удар по затылку сбил меня с ног.

– Богач, бедняк, нищий, вор[43], – напевали отражения.

Еще одно отражение пнуло меня в живот, и я согнулась пополам.

– Убийца в своем горе тонет, как топор, – пропели они.

Мэр пнула меня в лицо, боль пронзила челюсть.

– Монстр… – Ее голос по-прежнему был высоким, девичьим, но теперь в нем появилась резкость.

И по мере того, как ее злость усиливалась, голоса зазвучали вразнобой, а отражения били меня с нарастающей яростью. Свернувшись калачиком, я принимала удары, терпя боль. Маленькая банда клонов что-то неразборчиво вопила, пинала и плевала в меня.

Как раз в тот момент, когда я почувствовала, что больше не вынесу, удары прекратились. Отражения смотрели на меня сверху вниз.

Я закашлялась и перевернулась на спину. Она сломала мне несколько ребер, у меня был полный рот крови.

– Ладно, – прохрипела я, глядя на нее в упор. – Я понимаю, почему ты называешь меня воровкой. Я украла твою жизнь, да? У бедняжки Сиофры нет ни папочки, ни мамочки… Но я не припоминаю, чтобы кого-то убила.

По всему залу замерцали зеркала, показывая одно и то же изображение: каменные своды средневековой церкви, танцующие на них тени. Кассандра Лидделл лежит на полу, Рикс сверху. У нее в руке нож. Одним резким безжалостным ударом она перерезает Риксу горло.

– Убийца, – сказали мэры.

– Ну, он был ублюдком. – Я заставила себя сесть и медленно, держась за живот, поднялась. Левую ногу пронзила боль – наверняка там тоже перелом. – Уж прости… Скучаешь по своему папочке?

– А ты скучаешь по своему? – Сиофры придвинулись ближе ко мне, их девичьи улыбки дрогнули. – Давай устрою тебе встречу с ним!

Два мэра бросились на меня. Их хватка была твердой как камень. Они толкнули меня спиной в изогнутое зеркало и окружили, удерживая на месте, впиваясь пальцами в тело. Повсюду вокруг я видела зеркала – полукупол, осколок, зеркала в позолоченных рамах. Сиофра хотела мне что-то показать.

– Помнишь это, Кассандра? – шепнул мне на ухо один из клонов.

Зеркала по всему залу дрогнули, ожили, отражения изменились, показывая комнату с голубыми стенами, и острый укол тоски пронзил меня до мозга костей. Гостиная. Стол, о который я