из-за тебя. Смотритель воронов Тауэра отказался его забирать.

– Извини.

– И он уверен, что действовал по воле священной Богини Ужаса. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Я невинно захлопала глазами:

– Похоже, он сумасшедший.

– Это официальный диагноз?

– Конечно. Профессиональное мнение.

– Агенты перестали спрашивать о тебе. Как тебе это удалось? – Послеполуденный свет окрашивал его кожу в золотистый цвет, отражаясь в карих глазах.

– Скарлетт убедила их, что я работаю на нее в качестве фейри-информатора. Шпион на темной стороне. Хотя, конечно, мой допуск аннулировали.

– Ясно. Чем обязан визиту? Не ожидал тебя увидеть.

Я пожала плечами:

– Просто пришла поблагодарить. И попрощаться.

Габриэль нахмурился и глубоко вздохнул.

– Возвращаешься в Штаты?

– Не совсем. – Он взбесится, если я скажу, что собираюсь в Триновантум – выполнить данное Роану обещание. – Но какое-то время меня не будет.

– Понятно. Ладно, заглядывай поскорее; дай знать, что с тобой всё в порядке. Ты ведь знаешь, что притягиваешь всякие неприятности? Не хочу волноваться, как ты там.

Я сморгнула навернувшиеся слезы благодарности:

– Конечно. Спасибо.

– Атаки полностью прекратились. А заместитель мэра пока отлично справляется с обязанностями. Хотя, наверное, ты уже в курсе…

– Я так и думала.

– А ты случайно не знаешь, где сейчас мэр?

– Ты спрашиваешь как старший инспектор Стюарт или как Габриэль?

Он уставился на меня:

– А кто из них получит правдивый ответ?

Я слегка улыбнулась:

– Мэр была заодно с фейри, Габриэль. Это она стояла за нападениями. Я с ней разобралась.

Его глаза расширились:

– Ты убила ее?

– Нет. Но она больше никому не сможет причинить вреда.

– Заодно… то есть она человек?

– Да, но она владела магией. Все сложно.

– Ну да, – он вздохнул. – Как обычно.

Грустный огонек в его глазах просто убивал меня. Я шагнула к Габриэлю и крепко обняла.

– Спасибо, что ты такой удивительный, – прошептала я.

Он тоже обнял меня, и я вдохнула его чистый мыльный запах. Один на его плече захлопал крыльями, и Габриэль высвободился из объятий.

Я кивнула:

– Ладно. Ну… буду на связи.

– Погоди, – Габриэль поспешно снял Одина с плеча. – Забирай. Он твой.

– Я не могу заботиться еще и о птице.

Детектив Стюарт улыбнулся:

– Тогда не стоило вламываться в Тауэр и красть его.

Я со вздохом осторожно взяла ворона из рук Габриэля. Один сердито захлопал подрезанными крыльями, и я отпустила его. Он подпрыгнул и уселся мне на плечо.

Габриэль с сожалением посмотрел на птицу и нахмурил брови:

– Ну, если ты и правда не можешь о нем заботиться…

– Войди в меня! Каррр! Никогда!

Габриэль покачал головой:

– Нет уж. Убери его с глаз долой.

Я рассмеялась и зашагала прочь. Один каркал мне на ухо какие-то нежности.

* * *

Вторым пунктом на моем маршруте была больница. Я шла по травматологическому отделению с белыми стенами, ища Скарлетт. На входе в больницу я с облегчением не обнаружила никаких танцоров. Но ворон на плече сразу же стал проблемой. Пришлось оставить его со старичком в кресле-каталке, который курил снаружи и что-то бормотал про турнепс. Пятьдесят фунтов за присмотр за вороном и еще пятьдесят по возвращении. Этот треклятый ворон обходится гораздо дороже, чем я думала.

Добравшись до палаты 324, я переступила порог. Скарлетт лежала на кровати в комнате, разделенной голубой занавеской, каштановые волосы разметались по подушке, лицо бледное.

– А вот и ты… – Ее речь была слегка невнятной. – Как мило, что заглянула.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Просто супер, – она подняла большой палец. – Они пичкают меня обезболивающими. Это самая большая радость. Правда, Дживс?

– Я не Дживс, – ответил из-за занавески голос с лондонским акцентом.

Я наклонилась к подруге, обняла как можно нежнее, достала из сумки маленькую бутылочку «Гленливета»[44] и поставила на тумбочку у кровати:

– Когда тебе станет лучше. Только не смешивай с обезболивающими.

– Ты приносишь самые лучшие подарки для выздоровления, – ответила Скарлетт.

Я улыбнулась и одними губами спросила: «Нас прослушивают?»

Скарлетт пожала плечами, сморщившись от боли:

– Возможно.

Я оглядела палату. ЦРУ даже не нужно ставить здесь «жучок». Они могут прослушивать телефон Скарлетт. Я не доверяла им настолько, чтобы говорить в открытую.

– Что ж… никогда не догадаешься, кого я встретила. Помнишь ту девушку из колледжа, которая выглядела точь-в-точь как моя мать?

– О да, и ты встретила ее здесь? Как у нее дела?

– Вообще-то не очень. Ее уволили с работы, и теперь она вроде как застряла. В подвешенном состоянии, понимаешь?

Скарлетт улыбнулась:

– Она мне все равно никогда не нравилась. А как Элрин?

– С ней всё в порядке.

– А, хорошо. Я волновалась за нее. Она казалась такой хрупкой…

– Она сильнее, чем ты думаешь. Ну, какие планы?

– Думаю, задержусь здесь на недельку-другую. Произошло кое-что интересное.

Я приподняла бровь:

– Мне можешь рассказать?

Скарлетт покачала головой.

– Извини. Это строго конфиденциально. А у тебя больше нет допуска к такой информации. Фултон категорически против работать с тобой. Ты его реально взбесила.

Я хрюкнула от смеха, вспомнив, как Фултон мочился в растение своего шефа.

– Что? – спросила Скарлетт.

– Так, ничего. Как-нибудь потом расскажу… – Я тяжело вздохнула. – Послушай, Скарлетт, я ненадолго уезжаю. Но буду на связи, ладно?

– Конечно, Касс. Делай то, что должна.

– Люблю тебя.

– Люблю тебя. И будь осторожна… – Она что-то неразборчиво произнесла одними губами.

Я нахмурилась и наклонилась ближе. Не сводя с меня глаз, подруга повторила фразу, медленно шевеля губами. До меня не сразу дошел смысл, но когда я поняла, по моей спине пробежали мурашки.

Надвигается война.

* * *

Я пробиралась по заснеженному лесу, потуже запахнув промокшее пальто онемевшими пальцами. Хоть я и подготовилась к путешествию в Триновантум, все равно вымокла и замерзла. На поиски хижины Роана в Триновантуме ушло два дня – и наконец я увидела ее среди дубравы. В круглых окнах мерцали свечные блики.

За эти два дня усталость пробрала меня до самых костей. Мне пришлось передвигаться ночью, незаметно выскользнуть за городские стены, держаться поодаль от населенных мест. Иначе фейри почувствовали бы мою ауру пикси и набросились как рой саранчи.

Даже в Хоквудском лесу мне дважды пришлось спасаться от любопытных фейри, прыгая через отражения в ручных зеркалах, запас которых подходил к концу. В результате шерстяное зимнее пальто стало холодным и мокрым, когда я вылезала из ледяных прудов. По мере углубления в Хоквудский лес на воротнике росли сосульки, изо рта шел пар. Зубы неудержимо стучали. Даже сквозь снег на лесной подстилке буйно прорастал болиголов, и его белые цветы были прекрасны, нежны и ядовиты. От этого зрелища по спине бежали мурашки.

Но я почти у цели, и обещание тепла так восхитительно. В окнах плясали отблески свечей. Из трубы поднимался легкий дымок. Боже, мне хотелось только сбросить заледеневшую одежду и согреться у камина… Не представляю, что скажет Роан, когда я завалюсь к нему. Оставалось лишь молиться, чтобы он не выгнал меня назад в ледяной лес.

Я подошла к двери, дрожа всем телом, и дважды постучала, прижавшись ухом, чтобы услышать какое-нибудь движение.

Ничего.

Я постучала еще раз, крепко обхватила себя руками и прислушалась.

Ничего.

На кончиках покрасневших пальцев появились белые пятна – первые признаки обморожения.