Сорок лет назад князья империи выбросили Орелиана из окна его резиденции в Хорнбурге. Если верить князьям, в тот день была убита вся императорская семья. Впоследствии империя распалась на независимые княжества и союзы городов. Тем не менее упорно сохранялись слухи о том, что младшая дочь императора выжила и сбежала во двор хана.

Нандус никогда не думал, что князья-убийцы из Хорнбурга могли проявить недостаточную основательность и позволить ребенку Орелиана выжить. Предполагаемая дочь императора умерла через двадцать два года, как раз в ночь после битвы на Гайсе. Но она была беременной, и захваченный в плен доктор из ханства вырезал живого ребенка из чрева мертвой женщины. Этой новорожденной девочке, которую назвали Сасмира, поклялись в верности рыцари Вестермарка и рыцари Черного Орла. После этого началась гражданская война, которая бушевала в империи вот уже почти двадцать лет.

Двенадцать лет назад, когда Зибенпфортен стал последним городом Вестермарка, который заняли рыцари, они провозгласили Сасмиру императрицей. Однако, кроме Вестермарка, ее нигде не признали правительницей.

– Верховный священник, я верю, что мы находимся на пороге новой эпохи, – торжественно произнесла Мария. – Почти две недели назад армия князей была разбита у ворот Хорнбурга. Большинство князей погибло на поле боя, а те, кто выжил, преклонили колено перед Сасмирой во время ее коронования и присягнули ей на верность. Членам нашего совета, которые не терпят женщин в своих залах, скоро придется отправиться в империю, чтобы стать на колени перед женщиной.

Нандус потер подбородок. Ферранта и другие города Цилии снабжали князей оружием и зерном не по убеждению, а из-за того, что это была выгодная сделка. Новая императрица, разумеется, знала об этом, и ее отнюдь не считали кроткой. Из-за того что Сасмиру вырезали из тела мертвой матери, в ханстве ее называли Бездушной – ее враги в империи охотно переняли это прозвище.

– Спасибо, – тихо сказал Нандус.

Слово благодарности с трудом сошло с его губ. То, что он, Тормено, когда-либо поблагодарит правнучку Маттео Канали, который стал виновником разрушения Арборы, до сегодняшнего утра для Нандуса было немыслимым.

– Рады помочь, – ответила Мария с самодовольной улыбкой.

Хорошо, что у него оставался почти день, чтобы подумать, что он может порекомендовать собранию торговцев. Но он также знал, что однажды Мария Аполита потребует цену за эту услугу.

– Да здравствует императрица! – сказала Мария, и Родриго повторил ее слова.

Однако Нандус не стал произносить это благословение. Он не мог представить себе, что с бездушной императрицей на престоле в Хорнбурге придет золотое будущее, – даже если гражданская война наконец-то завершилась.

ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, ВСКОРЕ ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ, 4-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Милан вскочил в испуге. Что-то коснулось его лба.

– Это я, – прозвучал голос Фелиции. – Раинульф увидел свет в твоем окне. Ты хотел меня позвать?

Он посмотрел в ее светло-зеленые глаза:

– У меня есть кое-что для тебя.

Милан полез под подушку, где в последний момент перед тем, как в комнату вошел его отец, спрятал предательский документ.

Нандус едва не обнаружил шрам у него на боку. Хорошо, что он не настоял на том, чтобы самостоятельно помыть сына. Пьетро же Милан отговорил от этого при помощи резких слов. Если бы слуга увидел шрам, то это недолго оставалось бы секретом.

Фелиция пробежалась глазами по строчкам.

– Хорошо, – сказала она, кивая. – Это именно то, что нам нужно. – Она оторвала взгляд от бумаги. – Как тебе это удалось? С твоими ногами ты явно не смог бы дойти до кабинета.

– Я дополз.

Ее глаза расширились.

– Значит, ты все-таки принял решение.

– Да. В кабинете моего отца есть еще много чего. Там стоит сундук, в котором он хранит самые важные документы. Думаю, в нем можно найти все, что ты ищешь.

Милан был удивлен, насколько легко слова сходили у него с губ теперь, когда он принял решение. При этом он предавал свою семью, свой город, свой народ.

Фелиция наклонилась и нежно поцеловала его в лоб.

– Ты правильно поступил, – тихо произнесла она, как будто прочитав его мысли. – Ты имеешь полное основание отказаться участвовать в их преступлении.

Милан сглотнул. В этот момент он оставил позади свою прежнюю жизнь. Он не знал, что ожидало его впереди, и понимал лишь то, что пути назад у него не было.

– Я заберу тебя следующей ночью, – сказала герцогиня.

– Я не могу даже ходить…

– Я заберу тебя! – повторила она, на этот раз с силой, которая не оставляла сомнений в правдивости ее слов.

Фелиция сложила документ, спрятала его за пояс и подошла к маленькому окну. Еще раз улыбнувшись ему на прощание, она исчезла в ночи.

Милан уставился на потолок своей комнаты, наблюдая за мерцающим светом. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так одиноко.

ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ, 4-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Фелиция была в приподнятом настроении. То, что скопировал Милан, было самым ценным документом за последние дни. Она нисколько не сомневалась, что на этих трех коггах в Цилию должны были привезти наемников. Если им удастся перехватить суда по пути на остров, то начало похода может быть отложено на несколько недель.

Раинульф схватил ее за руку и затащил на крышу палаццо, затем свернул веревку, по которой она взобралась.

– Хорошее настроение?

– Милан нашел небольшое сокровище. Он наконец-то на нашей стороне.

Лучник презрительно фыркнул:

– Чего стóит тот, кто предает своих людей?

– Он понял, чья сторона правильная! – резко ответила Фелиция. Ревность Раинульфа начинала раздражать ее. – Давай лучше передадим послание. Оно должно прибыть в Туар как можно скорее.

Они молча отправились по крышам. Вскоре приподнятое настроение Фелиции исчезло. Луна слишком часто скрывалась за облаками. Днем прошел дождь. Этой ночью дорога была обманчивой, а черепица скользкой. А еще ей казалось, что за ними кто-то следит.

Раз за разом она оглядывалась назад, но не видела на крышах ничего, кроме теней. Время от времени они спугивали голубей или коз, которых держали в сараях, расположенных высоко над улицами, но при этом людей нигде не было видно.

Вскоре перед ними открылась бухта гавани, вокруг которой поднималась Далия. Они бежали все выше и выше по склону, оставляя позади старый город, где дома прижимались вплотную друг к другу. Они обошли квартал, в котором появились новые дворцы семей торговцев – большие, обособленные палаццо посреди раскидистых садов. Там не было возможности путешествовать по крышам, только по высоким стенам, ограждающим сады от посторонних взглядов.