работы. Однажды я ехал на скорости сто километров в час близ Четырех Углов в Калифорнии и какой-то водитель попытался обогнать меня. Он крикнул мне по рации, чтобы я ему уступил – быстро.

Я послал его к черту.

– Попробуй еще раз, когда наберешь побольше скорости.

Он орал как сумасшедший:

– Ты должен уступить! Это неписаный закон, бла-бла-бла…

Я вышел из себя и выдавил его с дороги. У аварии не было никаких последствий.

Я ехал на юг по трассе 97 в Орегоне, когда другой водитель попытался точно так же обойти меня. Когда он поравнялся со мной, то включил поворотник, требуя подвинуться. Я не уступил, и он крикнул мне по рации, что я сумасшедший. Я потеснил его на обочину. Я делал так еще с несколькими водителями. Я был один против всех. У дальнобойщиков действительно есть неписаный кодекс чести, и только он спас мою задницу. Никто не пожаловался на меня».

13

Появление Пегги

Пребывая все в том же боевом настроении, Кит добавил новый пункт в свой список претензий к женщинам. Была весна 1988-го – год оставался до того, как он начнет свой убийственный забег с Таньи Беннетт. «На стоянке к югу от Уида, Калифорния, я познакомился с худенькой темноволосой официанткой по имени Пегги Джонс. Я пофлиртовал с ней, и она дала мне свой телефон. Потом мне надо было уезжать дальше на север.

Несколько недель спустя я остановился в Уиде на десятичасовую передышку и позвонил Пегги в Дансмюир. Я оставил прицеп и на грузовике поехал забрать ее из дома. Все, что мне было нужно, – короткий секс перед тем, как вернуться назад в Сиэтл. В Уиде мы пошли в бар, выпили и поиграли в пул. Потом забрались ко мне в грузовик и занялись сексом. Потом я подвез ее до стоянки, и у нас снова был секс, а после него мы поехали к ней домой и занялись сексом еще раз. Пегги была единственной женщиной из всех, кто мне встречался, которая не отставала от меня и всегда хотела еще. Она спросила:

– Мы еще увидимся?

Я сказал:

– Через несколько дней, – и сдержал свое слово.

Я сказал ей, что неженат. Она сказала, что разводится с мужем, у него опека над их двумя детьми. Поскольку Дансмюир и Уид были посередине пути в моих маршрутах на юг, я начал проводить время, полагавшееся мне на отдых, с Пегги. Вскоре я влюбился в нее. Я проводил с ней больше времени, чем с моей женой и детьми.

После того как я пару раз взял ее с собой в Лос-Анджелес, мы начали считать себя парой. Но у меня стоял вопрос с семьей. Пегги кое-что предприняла: она выведала телефонные номера Джесперсонов в Якиме и Селе, переговорила с несколькими моими родными, и все сказали ей, что я женат. Я объяснил, что развожусь и привык считать себя одиноким. Она сказала, что любит меня, и спросила, люблю ли я ее, – если нет, секса сегодня не будет. Поэтому я сказал, что тоже ее люблю.

Пегги велела мне развестись с Роуз и освободиться от отцовского влияния. Она сказала, что хочет переехать в Якиму, чтобы убедиться, что я действительно развожусь. В тот момент я согласился бы на что угодно, лишь бы залезть к ней под юбку.

Я знал, что на кон поставлено будущее моей семьи, но все равно привез ее в Якиму и высадил возле кафе “Твин Бридж”. Я дал ей денег и сказал поискать работу, а потом поехал домой. У себя в голове я прокручивал требования Пегги. А чего хочу я сам? Того же, что всегда, – я хочу своих детей. Я пытался вспомнить, был ли влюблен в Роуз или воспользовался ею, чтобы сбежать от отца.

В тот вечер я поиграл со своими детьми и уложил их спать. Потом лег рядом с Роуз и сказал:

– Я недоволен тем, как мы живем. Я хочу серьезных перемен.

Она спросила, какого рода. Я ответил:

– Я хочу развода. Я устал возвращаться домой к сплошным проблемам.

Она перевернулась на другой бок и заснула. Я лежал там и думал о том, что натворил. Почему она не стала спорить? Почему не сказала, что любит меня? Она просто выслушала предложение о разводе и кивнула!

Наутро я снова поиграл с детьми. Роуз ничего не говорила, просто играла свою роль – матери семейства, – до тех пор, пока я не уехал в следующий рейс, в Лос-Анджелес. Когда я вернулся четыре дня спустя, то нашел пустой дом и прощальную записку: она увезла детей в Спокан, жить к своей матери. Она требовала все имущество, за исключением моих клюшек для гольфа, шара для боулинга, велосипеда и одежды. Я читал ее письмо и плакал.

Я пошел к Пегги в ее маленькую квартирку и сказал ей сидеть тихо. Потом поехал за триста километров в Спокан. Когда я повернул на подъездную дорожку к дому матери Роуз, мои дети выскочили ко мне со слезами на глазах. Я спросил себя: Я правда этого хочу? Раздельное проживание, может, и пойдет нам на пользу, но развод?

Я думал, и думал, и думал, а потом сделал свою обычную ошибку – позволил члену решать за меня. В Якиме ждала горячая штучка, готовая удовлетворять меня день и ночь, четыре или пять раз – сколько я захочу. Я не мог от этого отказаться. Я поставил секс выше семьи и друзей. Тогда-то моя жизнь и пошла под откос.

Когда я вспоминаю об этом, то понимаю, что мои неприятности начались, когда я впервые изменил Роуз. Если бы меня не соблазнила Джинни Смит и я не узнал бы, что некоторые женщины трахаются лучше других, я остался бы дома и мы жили бы долго и счастливо. Вместо этого я все потерял.

Я отвез моих детей в кафе, и мы вместе поплакали. Я пообещал, что буду всегда заботиться о них и останусь частью их жизни. Потом я помчался назад к Пегги. Она переехала в мотель “Уайт Пасс” и устроилась на работу официанткой. Я поселился у нее в комнате, и через несколько дней отец и его вторая жена, Бетти, пришли туда поужинать, а Пегги обслуживала их. После этого они зашли к нам в комнату – посмотреть, как мы живем. Отцу Пегги не понравилась. Он сказал, что она “тугая, как струна на банджо”. Ему никогда не нравились сильные женщины. Может, поэтому