За ужином он прочитал мне лекцию насчет того, что это против природы – жить без жены и семьи. Я сказал, что знаю человека, вполне на это способного, – Просто посмотри на меня, отец!

Я ушел рано и снова разбил сердца моим детям. Я сказал Пегги насчет отцовской затеи. Я послушался ее совета и полгода не разговаривал с ним».

Очень скоро босс Кита понял, что на Пегги нельзя полагаться, и распорядился больше ее на рейсы не допускать. Кит тем не менее потихоньку сажал ее в своей темно-зеленый «Кентуорт», хотя потом и жалел об этом. «У нее совершенно не было чувства направления, и она думала только о мужиках. В одной поездке, в Юму, я сильно устал, поэтому посадил ее за руль, объяснил, как добраться до Бейкерсфилда, а сам забрался в спальное отделение подремать. Она кричала на меня, что сама знает дорогу – она же не дура! Я велел ей заткнуться и провалился в сон.

Когда я проснулся, мы были припаркованы на стоянке у съезда 76 с трассы I-40 в Кингмене, Аризона. Я набросил на руль полотенце – так дальнобойщики показывают, что в спальном отделении никого нет, – и прошел в ресторан. Пегги сидела там в компании других водителей, пила кофе и болтала. Один парень держал руку на ее колене, и я слышал, как они договариваются куда-то ехать вместе. Они познакомились по рации, и она проследовала за ним до стоянки.

Я отодвинул стул, сел и положил руку ей на плечо. Посмотрел на того парня и спросил:

– Почему мы в Кингмене, Пегги?

Она широко распахнула глаза и воскликнула:

– А что, нам разве не сюда надо было?

Я спросил другого водителя:

– Ты правда хочешь эту телку в напарницы?

Он кивнул.

Я сказал:

– Когда ты заснешь, а потом проснешься в трехстах километрах от маршрута, то еще вспомнишь мои слова. Мы должны быть в Сиэтле до полуночи, и вместо того, чтобы проезжать сейчас через Бейкерсфилд или Санта-Неллу, я сижу тут, в Кингмене, и смотрю на твою мерзкую рожу. Хочешь ее? Так забирай!

Я наполнил свой термос кофе и пошел обратно к грузовику. Пегги побежала за мной, плача и извиняясь:

– Прости меня, прости.

Что за бестолковая сучка! Перед тем как мы уехали из Кингмена, она по-быстрому обслужила меня в спальном отделении.

На протяжении 1988 и 1989 годов парочка оставалась вместе с переменным успехом. Кит был измучен постоянным сексом и переработками. «При хорошей погоде мы были хорошей командой. При плохой это был ад на колесах. Восемьдесят процентов времени я был за рулем. А когда вела она, мне приходилось бодрствовать, чтобы она не укатила за каким-нибудь другим парнем в Даллас, когда мы ехали в Чикаго. С другой стороны, мы занимались сексом два-три раза в день. На стоянках наша кабина так и качалась, а когда мы ждали погрузку, секс занимал все наше время. Иногда мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Но все закончилось. А потом началось опять. Мы расставались и сходились снова столько раз, что я и не упомню».

Команду Джесперсон – Эллис уволили в апреле 1989-го, и они переехали к матери Пегги в ее маленький дом с привидениями на северо-востоке Портленда. Пока Кит поправлялся после травмы руки, он получал пособие по безработице, а потом устраивался на разные подработки: экскаваторщиком, сантехником, строителем, подсобным рабочим. «Друзья говорили мне порвать с Пегги. Они видели то, чего не видел я. У меня ушло немало времени, чтобы понять, что она тащит меня на дно.

Самое худшее наше время наступило, когда я получил травму и она стала ездить с другими водителями. Как-то ночью она позвонила мне из Калифорнии и сказала, что лишилась своего напарника – надо, чтобы я встретил ее в Тигарде, Орегон, к югу от Портленда. На дорогу у нее ушло на четыре часа больше, чем требовалось. Когда она разгружалась, то не справилась с подъемником, и ей пришлось просить других дальнобойщиков и грузчиков ей помочь. Могу себе представить, как она с ними расплатилась. Когда она наконец появилась на месте встречи, то выяснилось, что я понадобился ей только для того, чтобы закончить за нее поездку. Я вернулся в наш маленький домик с пустым кошельком и стояком».

16

Одинокий и тревожный

К 1990 году отношения Кита с Пегги Джонс были практически закончены. «Как-то ночью она позвонила домой и сказала, что беременна и ребенок мой. Потом я получил письмо от общего знакомого, где говорилось, что она изменяла мне каждый раз, стоило мне отвернуться. У него были доказательства и телефонные номера. Когда я сказал Пегги, что не хочу ничего знать о ребенке, если она не докажет, что он мой – не сдаст анализ крови, – она набросилась на меня с обвинениями.

Я решил, что с меня хватит, поэтому переехал к одному игроку в криббедж из Спокана. Он был военным на пенсии, болел рассеянным склерозом и сидел в инвалидном кресле. Общий знакомый рассказал мне, что ему требуется помощь. Элдон познакомил меня с турнирным криббеджем. Мне приходилось вкладывать карты ему в руку. Я даже сажал его на унитаз и поднимал оттуда. Какое-то время я был доволен – мне казалось, что я не зря живу на этой земле.

Но спустя несколько месяцев я начал слишком его жалеть. Во время одной из игр как-то вечером он начал стонать и задыхаться. Понадобился час, чтобы он пришел в себя. Я понял, что ему недолго осталось. Он мучается сам и мучает других. Я мог бы задушить его подушкой и избавить от страданий.

В конце концов я решил, что это будет слишком опасно. Люди ведь знают, что я живу у него, так что копы быстро меня вычислят. Иначе я точно убил бы его – оказал обществу услугу. Я решил вернуться обратно к Пегги».

После нескольких месяцев примирений и разрывов подружка Кита перестала показываться в домике матери в Портленде и звонила только когда ей нужны были деньги. Заезжая на стоянки дальнобойщиков, Кит выслушивал бесконечные саги о ее связях – прошлых и нынешних. Знакомые пытались наставить его на путь истинный: «Зачем таскаться за этой шлюхой? Она тратит твои деньги, а сама готова пойти с любым, кто подвернется. Она использует тебя ради денег, приятель…»

Друг сообщил Киту, что Пегги встречалась с мужчинами в Якиме и Спокане, пока они жили вместе. Она не просто изменяла, но делала