к реке Вилии; их разделяли на группы, мужчины и женщины отдельно; священники окропляли святой водой, читали молитвы, и целым группам давали какое-либо одно христианское имя. Сам Ягайло принимал усердное участие в деле крещения, и так как было еще мало священников, владевших литовским языком, то он лично являлся им на помощь и объяснял народу правила новой веры. Окончив крещение виленских литвинов, он предпринял для той же цели поездки в другие места Виленской и Трокской областей. Всего, как говорят, он окрестил таким образом до 30 тысяч литовских язычников. Жмудь пока сохранила еще свою религию. Оставлена пока неприкосновенной и греческая религия, которую исповедовало русское население Вильны и других литовских городов. Некоторые литовские бояре и князья, успевшие прежде принять крещение по восточному обряду, остались ему верны, в том числе Скиргелло, любимый брат и главный сподвижник Ягайла. Однако со стороны сего последнего, очевидно, были принудительные меры по отношению к некоторым боярам, так как дело не обошлось без мучеников православия. Русская летопись говорит, что король велел казнить двух из своих литовских вельмож, не хотевших переменить восточное православие на «латинскую веру».

В том же 1387 году на месте Перкунова святилища в Вильне был заложен кафедральный собор во имя Св. мученика Станислава, освященный потом гнезненским архиепископом Бодзантой. А затем начали воздвигать в Литве и другие католические храмы. На содержание храмов и духовенства король отделил многие села и деревни с их доходами и сделал щедрые вклады. Имущества духовного сословия были освобождены от налогов и повинностей. Главой литовской католической церкви или первым виленским епископом является некто Андрей Басило, родом поляк, бывший сначала одним из францисканских монахов в Вильне, потом секретарем венгерской королевы Елизаветы и серетским епископом в Молдавии. Этот Андрей Басило, как полагают, служил едва ли не самым деятельным посредником между Ягайлом и польскими магнатами во время переговоров о браке с Ядвигой и польской короне. Подобно ему, большинство первых священников в новокрещеной Литовской стране было также из поляков, и только отчасти они были набраны из немцев.

Переход великого князя Литовского в католичество и вступление его на польский престол решили издавна происходившую здесь борьбу между западным и восточным обрядом не в пользу последнего, и именно в то время, когда Литва находилась под сильным и непосредственным влиянием православно-русской гражданственности. Отныне с этим влиянием входила в столкновение гражданственность латино-польская, вооруженная авторитетом власти, светской и церковной. Брак Ягайла с Ядвигой получил всемирно-историческое значение и в том смысле, что он повел к политическому соединению трех соседних народов, то есть поляков, литовцев и западноруссов. Польская народность, дотоль сравнительно небольшая и не игравшая значительной роли в европейской истории, соединясь с обширным Русско-Литовским государством, быстро возвысилась на степень могущественной державы в восточной половине Европы и приобрела важное влияние на ее дальнейшие судьбы.

Не вдруг, однако, совершилось государственное объединение Литвы и Западной Руси с Польшей; оно должно было пройти еще разные ступени и подвергнуться некоторым колебаниям.

Одной из первых забот королевской четы было воссоединение с польской короной Галицкой земли, которую Людовик присоединил к Венгрии. В то время, когда в Кракове происходили сватовство и потом брак Ягайла с Ядвигой, в Венгрии разыгралась кровавая драма с матерью сей последней. Неудовольствие против королевы-правительницы Елизаветы и ее любимца Николая Гара вызвало возмущение, которое, однако, было подавлено. Противная ей партия выставила претендентом на венгерскую корону родственного ее мужу Карла Неаполитанского; но он был вероломно завлечен в засаду в самых покоях королевы, брошен в тюрьму и там умерщвлен. Спустя несколько месяцев Елизавета сделалась жертвой мщения со стороны приверженцев убитого Карла. Во время поездки в юго-западные области королевства она, в свою очередь, попала в засаду и была захвачена в плен толпой кроатов, под начальством Иоанна Хорвати. Ее любимец умерщвлен немедленно; а королева вместе со своей дочерью Марией, наследницей венгерской короны, заключена в один замок на берегу Адриатического залива. Когда союзные венециане хотели освободить королеву и приступили к замку, Хорвати бросил им через стену труп задушенной Елизаветы и угрожал то же сделать с Марией, если неприятели не отступят. Прошло еще несколько месяцев, пока мадьярам и венецианам удалось склонить хорватского вельможу к освобождению Марии. После десятимесячного плена юная королева наконец соединилась со своим супругом Сигизмундом, который между тем был возведен на мадьярский престол. Именно этим смутным временем, наступившим в Венгрии за умерщвлением Елизаветы, Ядвига воспользовалась для возвращения Галиции. Пока ее супруг занимался крещением литвинов, она стала во главе военного отряда и, в сопровождении многих польских магнатов, отправилась в Червонную Русь. Некоторые города поддались ей без сопротивления. Столица этой Руси, Львов, вступил с ней в переговоры и, получив подтверждение разных городских привилегий, отворил ей ворота. Угорские гарнизоны удалились в Венгрию. Только начальник замка в Галиче, по имени Бенедикт, оказал упорное сопротивление. Но потом, когда из Литвы король двинул в Галицию значительное войско с Витовтом и другими подручными князьями, Бенедикт наконец сдал Галич. Воссоединение Червонной Руси с польской короной Ягайло ознаменовал щедрым пожалованием русских земель многим польским магнатам, каковы особенно: Ясно Тарковский, Спытек Мелыдтынский, Гневош из Далевиц, Петр Кмита, Добеслав и его сын Креслав Курожвенки, Димитрий Горай и другие. Это были именно те магнаты, которые играли видную роль в предыдущих событиях и оказали услуги Ягайлу. Даже Семовит Мазовецкий, женившийся на сестре Ягайла Александре, получил в приданое за ней город Бельз с его округом.

Обстоятельства ясно показывали, что Ягайло не в силах был немедленно исполнить свое главное обещание полякам, то есть соединить Великое княжество Литовское с польской короной. Слишком буквальное исполнение его грозило мятежами и смутами, ибо в русско-литовских областях еще господствовала удельная система, которая могла быть отменена только постепенно. Всякий обиженный брат, дядя или племянник верховного государя легко мог найти поддержку и в собственной земле, и у соседей. Наиболее крупными удельными князьями из потомков Гедимина в то время были: Федор Любартович, владевший Владимиром-Волынским, Владимир Ольгердович, сидевший в Киеве, Александр Наримунтович в Пинской области, братья Кориатовичи на Подолье, Витовт в Берестейской, Гродненской и Луцкой земле, Димитрий Корибут в Новгороде-Северской, Михаил Явнутович в Заславском уделе, Вигант в Керновском, Симеон Лутвень Ольгердович был тогда князем в Великом Новгороде и так далее. Кроме того, на Волыни и в Полесье оставалось еще много мелких удельных князей из потомков Владимира Великого, каковы князья Бельзские, Пинские, Слуцкие, Острожские и другие. Общим наместником королевским в