Леэло кивнула и открыла шкаф. Внутри пахло кедром и лавандой. Все мамины свитеры были аккуратно сложены рядом с парой юбок и одним платьем. Хоть Фионе и нравилось делать одежду для Леэло, сама она была человеком привычки и большую часть времени носила одни и те же простые кофты и юбки.

Леэло потянулась наверх, перебирая вязаные пледы и постельное белье, пока не нащупала маленькую деревянную коробочку. Она потянула ее вниз, и пальцы скользнули по двум вырезанным лебедям, их шеи склонились друг к другу, образовывая сердце.

– Откуда она у тебя? – спросила Леэло, протягивая шкатулку маме.

– Твой отец сделал ее для меня. Знаешь, он был довольно искусным резчиком.

Келлан был плотником, он изготовил большую часть мебели в их доме. Леэло и не думала, что он мог создать что-то настолько изящное.

– Она такая красивая.

– Это был мой свадебный подарок. Он сказал, что лебеди – символ верности, ведь они выбирают партнера на всю жизнь.

– Откуда он это узнал?

– Думаю, услышал от отца, а тот от своего отца, который был среди первых поселенцев Эндлы, хотя в то время он был еще совсем ребенком.

– Мне бы хотелось увидеть такое. Двух лебедей, плывущих вместе. – Леэло провела пальцем по изгибам лебединых шей. Она видела только, как птицы погибали из-за яда в озере, но когда-то все было по-другому. По крайней мере, если верить историям. – Ты правда веришь, что Лес отравил озеро, чтобы защитить нас?

Фиона нахмурилась и недовольно скривила губы, но в последнюю секунду передумала говорить то, что было у нее на уме.

– Твой папа всегда говорил, что истории подобны Лесу, искривляются и меняются с течением времени. Но да, я верю, что в этой легенде есть доля правды.

Сердце Леэло бешено забилось, когда она поняла, какой вопрос собирается задать.

– Мама…

Фиона открыла шкатулку, прежде чем Леэло смогла закончить. Внутри лежала бархатная зеленая подушечка, увенчанная двумя золотыми кольцами, перевязанными атласной лентой.

– Наши с папой свадебные кольца. Я сняла свое после его смерти. Казалось неправильным носить его, когда второе было не на пальце твоего отца, а мысль о том, чтобы похоронить кольцо с ним, была слишком болезненной. С тех пор я хранила их здесь, в этой коробочке.

– Зачем ты показываешь их мне? – спросила Леэло.

– Затем, что когда придет время, я хочу, чтобы ты и твой суженый взяли их.

Леэло посмотрела маме в глаза. Они были такого же цвета, как у Китти и Сейдж, но мягче, в них было больше зеленого, чем желтого. И в них не было того лукавства, которым всегда светились их глаза.

– Мама, я не собираюсь замуж. По крайней мере, не в ближайшем будущем.

– Знаю. Но однажды это случится. Я уверена, что ты влюблена. Не знаю, почему ты скрываешь его от меня, но надеюсь, ты знаешь, что я поддержу тебя, кого бы ты ни выбрала.

Леэло покраснела от стыда за то, что лгала маме, которая искренне желала дочери самого лучшего.

– Я хочу рассказать тебе о нем. Просто…

Фиона понизила голос:

– Можешь довериться мне, дорогая. Я ничего не скажу Китти и Сейдж.

– Знаю, что ты бы так не поступила. Разве что посчитаешь своим долгом рассказать им. И я боюсь, что, когда открою тебе все, ты будешь вынуждена сказать им.

Фиона взяла ее за руку:

– Почему?

– Потому что он не… – Боже, неужели она действительно собиралась это сделать? Пути обратно не будет. Хотя она уже давно пересекла черту невозврата, когда вытащила Ярена на берег.

– Я знаю о Найджеле, – выпалила Леэло и тут же зажала рот руками. Она собиралась сказать вовсе не это, а рассказать маме о Ярене.

Фиона охнула и тоже прикрыла раскрывшийся от удивления рот.

– Откуда?

Глаза Фионы были широко распахнуты и заблестели от слез. Леэло не была уверена, видит в них страх или стыд, или, может, все сразу. Фиона тщательно хранила этот секрет, а теперь Леэло намеренно раскрыла его. Перед ними предстала неприглядная правда, голая и уязвимая, как неоперившийся птенец.

Леэло не хотела огорчать маму, но она должна была дать понять, что она будет любить ее, несмотря ни на что. Девушка надеялась, что мама ответит ей тем же, когда узнает о Ярене.

– Я нашла домик и сборник стихов, – пояснила Леэло и уже не могла остановиться, слова потоком срывались с губ. – Я не злюсь, мама. Просто расскажи мне правду. Этот Найджел отец Тейта?

Лицо Фионы побледнело и заблестело от пота, словно ее болезнь снова обострилась.

– Леэло, – вздохнула она.

Леэло опустилась на колени перед мамой. Она взяла ее за руки, стараясь не обращать внимания, насколько они маленькие.

– Это не изменит моего отношения к тебе или к Тейту. Он всегда будет моим братом. Значит, ты отправила его к отцу? Тейт со своим папой?

– Ох, дитя, я не хотела, чтобы ты все узнала вот так. Это произошло так давно.

– Пожалуйста, мама. Мне нужно знать правду.

Фиона с трудом сглотнула и вытерла глаза краешком рукава.

– Знаю. Но это… сложно.

Леэло положила голову маме на колени.

– Все в порядке, мама. Я почти взрослая женщина и могу вынести гораздо больше, чем ты думаешь.

– Дело не только в этом, любимая. Мне тяжело вспоминать то время.

Некоторое время спустя Фиона глубоко вздохнула и продолжила:

– Это случилось больше десяти лет назад. В тот год зима выдалась суровой. Впервые на нашей памяти озеро полностью замерзло. Был такой лютый холод, что Стражи отказались дежурить после того, как несколько человек отморозили пальцы на руках и ногах. Чужак, охотящийся на волка-людоеда, державшего в страхе деревню, пересек озеро во время снежной бури, не осознавая, где оказался. Он упал в овраг и сильно поранился. А на следующее утро, когда увидел приближающуюся фигуру, прогнал свою собаку, решив, что их обоих собираются убить.

Леэло слегка подняла голову:

– Это была ты?

Мама вздохнула:

– Именно. Чужак был едва в сознании и сильно обморозил конечности. Я хотела оставить его умирать, но когда подошла ближе, то увидела совсем молодого юношу немногим старше меня. А потом он открыл глаза и посмотрел на меня, посмотрел на меня по-настоящему… Это невозможно объяснить, но я не смогла бросить его, дорогая. Я помогла ему выбраться из оврага, и нам удалось добраться до той части острова, куда, как мне казалось, никто не забирался, особенно в такую холодную зиму. Сначала мы соорудили навес из опавших веток, но в последующие недели мне удалось стащить