чистки. — Темная материя расталкивает мои сигналы в стороны и у меня в глазах троится.

— Да откуда ты знаешь, что это она? — спросил Патрик и отпил из миски. Причмокнул и выдохнул от остроты. — Там всякого разного полно, наверное, просто что-то схлопнулось у тебя в голове, вот и троится.

— Нет, она точно расталкивает. Я так чувствую, — Вильгельм стряхнул со щетки пыль.

— Наверняка, это можно как-то объяснить. Что там доктора говорят?

— Что это все мне кажется. Квантовики заливают то же самое. Я спрашивал у «Маррет», когда мне выдавали лицензию на временное слияние с нейросетью. Ничего не нашел, кроме белых пятнен, — Вильгельм убавил мощность очестителя. — У каждой науки есть свой предел. Темная материя — самое слабое ее место. Одни гипотезы, которые через раз да работают. Увы, моей голове это никак не помогает.

— А сам-то ты как думаешь? Это что?

Вильгельм перестал чесать подмышки, вскочил на плоский валун рядом, театрально вскинув руку над головой:

— Магия! — вскричал он, легкий ветерок теребил плащ, луны и звезды на ткани трепыхались и тревожились. — Телепорты — таинственные порталы, которые активируются сакральными артефактами. Ученые пытаются скрыть это от нас, чтобы не посеять хаос и смуту на Марсе. — пафосно провозгласил Вильгельм, но потом почти сразу потерял весь задор, буднично спрыгнув с камня. — Пичкают нас своими расчётами и отговорками, а все неизведанное называют преимущественными вероятностями. Невозможно работать вслепую. Уверен, что они читают таинственные заклинания. Я даже знаю парочку из них.

Патрик рассмеялся, суп пошел у него носом:

— Откуда?

— «Маррет» сказала по секрету, когда физика у нее закончилась.

— Так она специально, чтобы ты отстал.

Вильгельм только фыркнул и начал читать заклинания, которые ему поведала «Маррет». Патрик слушал сначала, но потом сказал подождать чуть-чуть, достал флейту и начал подыгрывать дроиду. Тот сразу уловил ритм и принялся читать заклинания нараспев. Дэвид вяло ловил ухом слова, которых не знал. Они пелись на каком-то совсем незнакомом ему языке. На удивление дроид пел красивым, мелодичным голосом, и звуки летели над каменистой пустыней. Потом образы и мысли в голове начали плыть, смешиваясь с лицами, металлом и пылью. Пламя танцевало в глазах, поджигая алый закат. К тому времени, как Дэвид заснул, Вильгельм и Патрик спели уже с три, или даже пять куплетов. Но ткань бытия так и не порвалась, увлекая их в неизведанные пути. Воздух не колыхнулся, открывая перед изумленными лицами рваные белесые порталы, из которых вырывался молочный туман. Единственный мир, в который погрузился Дэвид был глубокий, усталый сон. Случалось, когда он засыпал такими снами, ему почти ничего не снилось. В этот раз Дэвиду повезло — он не погрузился во тьму, где танцуют тени в дыму. В пустоте, почти в ничто возникло лицо матери и ее большая теплая титька. Он усиленно тянулся к ней, чтобы обхватить вытянувшийся от частого кормления сосок губами и напиться жирного сладкого молока. Мама улыбалась ему, держа взрослого Дэвида, словно младенца на руках, а вокруг них летали хрупкие стальные бабочки.

Глава 17. Стальная бабочка

Оставив бесполезный остров внизу, он снова вернулся в небо, устало разглядывая облачное море между двух вершин. Тропосферные корабли с сине-черными бортами медленно рассекали призрачное молоко кудрявого тумана, будто никуда не торопились. Он тоже никуда не торопился… не потому, что спешить было некуда. Просто он уже не настолько быстр, как бы ему не хотелось бодро передвигать ноги, или отвечать ранее, чем собеседник найдет тысячу новых слов. Эльтар медленно провожал корабль взглядом, пока он не уместился между двух далеких гор — Аскрийской и Арсии. Всего лишь обман зрения… конечно же, корабль даже не долетел до них, просто оказался между двух глыб в его взгляде. Иллюзия.

Горы очень высоки и находились далеко друг от друга, смахивая на два пальца, готовящихся схватить стальную бабочку. Сомкнуть бы их и раздавить… как его докучливую проблему. Нэнсис такая маленькая, прямо как эта стальная бабочка, а у него сила, сравнимая с двумя высокими глыбами. Вот только он не может сомкнуть их, чтобы даже помять ей крылья. Ему мешают облака.

Планета Земля — вот какие облака ему мешают. На первый взгляд ерундовая преграда, и раздавить бабочку ничего не стоит. Но на деле… «Если бы мои сомнения рассеялись как эти облака, и Земля убрала свои длинные лапы… Нэнсис не стало бы уже завтра. Нет. Сегодня». Призрак Земли темными тучами стоял за его спиной, вся ее мощь и арсенал, который прячет в стальных крыльях его ненавистная бабочка. Или… это всего лишь очередная иллюзия? Земля официальных заявлений не делала, и на переговоры не идёт. Как всегда, все отрицает… лицемеры.

Точно такие же, как и ты, Эльтар. И играют по таким же грязным правилам. Но старику все равно было обидно, что их методы грязнее. Даже когда падал Союз, он не позволял себе такого. В его революции сгинуло не больше людей, чем планировалось, а карманы граждан опустели ровно настолько, чтобы не умереть с голоду и утратить желание хотеть какую-то иную жизнь. Люди вовремя поняли, что, как правило, она бывает еще хуже, чем предыдущая. Новые революции ему были не нужны.

В любой другой ситуации он бы сказал — глупая маленькая девочка… будущая сакральная жертва, прибитая на врата нового мира. Словно щит победы, которым гордятся, иногда плюют в него, и почти всегда забывают, когда появится новый символ. Истекающая кровью, истерзанная и изнасилованная желаниями других людей. Инструмент.

В любой другой ситуации… но не в этой. Когда в тревожных тягучих снах бледный призрак Нэнсис щелкал стальной челюстью прямо у его шеи, он понимал, что она и Земля обрели идеальный симбиоз. Нэнсис использует ресурсы материнской планеты, чтобы уничтожить все новое, что он пытается создать. И ей, наверное, плевать, что Земля прибьет свой символ на золотые врата победы. Нэнсис задержалась на этой земле гораздо дольше, чем планировала, и совсем не будет прочь повисеть на вратах. Громкая смерть всегда лучше, чем забвение. Стальная бабочка со стальной зубастой челюстью. Земля хочет подчинить Марс себе. Наверное, Нэнсис будет удовлетворена, если он снова превратится в унылые трущобы. Попутно уничтожив ненавистную ей нейросеть, дроидов и сотни тысяч киборгов. Остальные миллионы будут висеть на щите вместе с ней.

— Нищие, униженные и обозленные, — разомкнул старые губы Эльтар, разговаривая сам с собой. С тех пор, как он отдалил от себя всех дроидов, это случалось все чаще. — Они