дроиды. Кто их разберет с такого расстояния — черно-серый мир сплавлял краски воедино, оставив ему только расплывчатые суетливые пятна. Андрей сел позади Патрика, держась за его грузное пузо. Дэвид, как более крепкий, справедливо уместился с Вильгельмом. Только дроид пожелал находиться позади него, чтобы была возможность помахать руками.

Нещадно палило солнце, сухой скребущий ветер забивался в незащищенную горловину между курткой и шлемом. За ними тянулся длинных вихревой след из пыли и осколков камней, к нему присоединялись еще сотня таких, заставляя по-злому рычать двигатели тех, кто двигался позади. Двигатель под ними звучал похоже — впереди-то ехала еще одна-другая сотня разгадывателей загадок. Пыль вилась до самого неба, смешиваясь с удушливым воздухом. Вихревые следы терялись в общем облаке из рыжего и желтого. Это не мешало игрокам вставать со своих мест на полной скорости и размахивать руками в порыве лихорадочного восторга. Одним из таких был Вильгельм, он находился так близко, что точно ни с кем не спутаешь.

Его бочковатое тело не походило не на человека, ни на дроида. Скорее, на какого-то персонажа очень старого фильма, где роботы еще были роботами, а люди — людьми. Наверное, Вильгельм сам выбрал эту внешность, как и плащ с лунами и звездами за спиной — без сомнения, из того же самого фильма. Чем ближе к треугольнику «Магуро», тем чаще Вильгельм сваливался с байка. За последние полчаса это случилось с ним целых два раза. Один раз его сдуло ветром, во второй раз он спрыгнул сам, пояснив, что ему понравился в первый.

Каждый из таких полетов сопровождался восхищенными взглядами Дэвида, и Андрей невольно подумал: этот недалекий вояка теперь начнет завидовать дроиду с его сверхпрочным корпусом и спятившими мозгами. Он справедливо начал с Патрика и его кибернетических рук, а теперь заглядывался на что-то покрепче.

Дэвид поднимал Вильгельма с земли и отряхивал — тот сиял от счастья. Они ехали в треугольник «Магуро» и по крайней мере сотня-другая граждан уж точно не считала, что он спятил. «Приятно находиться в кругу единомышленников», — восторженно объявил Вильгельм. «И вместе сходить с ума», — дополнил про себя Андрей. Наживать себе врагов вслух он не собирался.

Когда до треугольника «Магуро» оставалось чуть больше километра, пришлось заглушить двигатели и спешиться. Народу набилось столько, что не протолкнуться. Тысячи две или три, не меньше. Пыль вилась до самых небес. В такой обстановке легко налететь друг на друга, а что еще хуже — задохнуться. Фильтрующие маски забивались песком быстрее, чем двигатели. Уж лучше быть тысячным в очереди по разгадке загадок, чем мертвым. Андрея радовало, что люди понимали это.

Трудно требовать от человека разумности, если его потянуло в загадочный треугольник, где обитают инопланетяне. Ему и в голову бы не пришло оказаться здесь — инопланетяне всегда находились вне поля его зрения. Собравшийся контингент настораживал и в какой-то мере даже пугал. Однако, если они правы, и в «Магуро» действительно находится разгадка, Андрей окажется в их числе. Андрей не знал, чего желает больше — разгадать загадку или все-таки ошибиться.

В этой части плато кувшины совсем не походили на кувшины — они были широкими и плоскими, сточенные ветрами неравномерно, словно у гончара дрожали руки. Очевидно, порода здесь была гораздо плотней. Сосуды возвышались на много сотен метров над землей, во многие из них были врезаны врата. Закрытые врата. Некоторые из них даже не проржавели, и у Андрея засосало под ложечкой. Приближаются… Сердце у него почему-то колотилось, как при первом его детективном деле, когда нужно было войти в дверь, из которой он мог никогда уже не выйти. За этой дверью он встретил рыжие волосы и зеленый взгляд, и действительно в какой-то мере уже не вернулся обратно. Он вошел одним человеком, а вышел совсем другим, с зеленым взглядом в сердце. Ему до сих пор казалось, что он ищет этот взгляд, когда входит в двери.

В пустыне заваливались набок треснувшие, наполовину закопанные под землю статуи. Ни одна из них не была знакома Андрею, всех их снесли с постаментов, когда распался Союз. Ликующий народ свергал с пьедестала власти своих генеральных секретарей. Очевидно, это были именно они. Раньше здесь находился какой-то знаменательный парк, знаменующий какое-то знаменательное событие, но теперь здесь завывала только пустыня. Пустыня в прямом смысле этого слова. Песок забивал глаза и ноздри каменных лидеров, ведущих свой народ в светлое будущее. Одному даже прикопало руку, вздёрнутую к небу, из кучи песка торчала ладонь без указательного пальца.

Людей становилось больше и поднимался гвалт. Андрей забеспокоился, что придется бросить байки. Слишком уж сильная толкотня… Кто-то оправдал его ожидания и врезался прямо в бок статуи, смяв байк и половину своего тела. «Лучше быть тысячным в очереди, чем мертвым». От того, что у тебя быстрые ноги, а двигатель еще быстрее, в голове не прибавляется мозгов. Чтобы разгадать Нэнсис, нужно думать, как Нэнсис, каким бы номером ты в списке не находился.

— Я в тебе ни капли не сомневался, — послышалось насмешливое позади.

Андрей не знал, давно ли он стоит за его спиной. Быть честным, увидеть его здесь он совсем не ожидал. Назвать его дураком, живущим фантазиями, точно не поворачивался язык. Амбициозным нарциссом, наглым, самоуверенным — да, но точно не дураком.

— Еще парочка слишком случайных встреч и я решу, что ты влюбился.

— Тогда Бернарда, Люмена и Тауруса я тоже любил, и бросил сразу же, как только доказал, что лучше их, — рассмеялся Тадеуш, показав свое миниатюрное тело из-за спины какой-то рослой девицы. Прежний телохранитель куда-то подевался. — У тебя слишком большой недостаток для моей симпатии — впереди у тебя болтается член.

— Тогда у тебя тоже. Тем не менее ты втюрился в себя до неистовой дрочки у зеркала. Новый год. Главный корпус агентства.

— Я просто был пьяный, — разозлившись, огрызнулся внезапно Тадеуш. — У меня нет привычки путать двери, как у некоторых. Я ждал Мартишу.

— Тоже хотел доказать ей, что лучше?

— Она не конкурент мне, — ответил Тадеуш, поняв подкол слишком поздно и поджал тонкие губы. — Принципов у тебя все меньше и меньше, я погляжу. Путешествуешь в обществе дроидов?

Зная Тадеуша, он вполне мог сказать и «недолюдей», с уверенностью записав Патрика в ничтожества, а Вильгельма в груду металлолома. Киборги для него были чем-то вроде переходной формой между человеком и дроидом. А дроиды… планета Земля оставляла глубокий след в сознании людей. После войны на Венере земляне очень долго отходили от страха, шока и боли, ведь миллионы и миллионы погибли.