его, и деловито огляделся в поисках более подходящей посуды. В итоге взял обыкновенную миску, налил туда молока, утопил в нем кусок кожи с ремня на поясе и только тогда вернулся к младенцу, уже давно оравшему во всю силу своих легких. Смочил ремешок в молоке, положил его в рот ребенку, смочил снова. За этим занятием его и застали Пал и Сартасис, когда вошли в комнату.

— Ну, нашел время, — возмутился Пал — жилистый, колченогий, да к тому же одноглазый скиф. Он был одного возраста с нянькой и мог себе позволить говорить с ним как равный.

Русоволосый Сартасис был намного моложе и потому скромно промолчал, но сияющие глаза выдали его.

— Нечего тут смеяться! — беззлобно откликнулся на этот взгляд Таркис. — Жена твоя скоро разродится?

— Через месяц, — ответил Сартасис.

— Да ладно вам. Точно женщины. Может, еще всплакнем тут?

— Недобрый ты человек, Пал, — стал насмехаться над ним Таркис. — А все потому, что детей не любишь. А давай мы тебя женим?

— Ну, хватит, — резко оборвал его старый сотник. — Чего хотел? Говори.

Таркис, продолжая кормить младенца, притихшего от удовольствия, перестал улыбаться и сказал:

— Урарты идут. Много. Больше, чем нас.

— Не боятся, значит, — Сартасис даже удивился. — С каких это пор они так осмелели?

— Ну вот и ладно. Не придется ломать голову, как брать крепость. Легче будет на их плечах в город войти, — сделал вывод Пал.

— Согласен. Только бы надо все по уму сделать. За тем и позвал вас. Поступим так…

* * *

Урарты вышли из городских ворот одной колонной. Лучников и тяжелых пехотинцев было поровну. Впереди на колеснице в сопровождении десяти конных ехал Авик.

Справа от широкой мощеной дороги, ведущей к предместью, пролегал глубокий овраг, поросший лесом, слева раскинулись виноградники. Солнце слепило глаза. Настроение у солдат было приподнятое. Приказ выступить против скифов все восприняли с энтузиазмом: слишком долго позволяли кочевникам бесчинствовать на их, урартов, земле.

Достигнув первых домов, на которых лежала печать недавнего сражения, солдаты остановились: улица впереди была перегорожена балками, перевернутой арбой и сорванными с петель тяжелыми деревянными воротами. За первой баррикадой виднелась вторая. Из-за обеих выглядывали рыжебородые воины. Они скалились и что-то кричали.

Сотню тяжелой пехоты и сотню лучников Авик расставил на флангах, чтобы избежать окружения. Оставшихся людей бросил на штурм укреплений.

Первые пять шеренг образовали копейщики, за ними, прячась за щитами, шли лучники. Урарты осторожничали, держали строй, обстреливали неприятеля из луков. В ответ летели копья и стрелы. Появились первые убитые и раненые.

Когда до столкновения с противником оставалось не больше десяти саженей, урарты с криком бросились в атаку, но скифы вместо того, чтобы принять бой, вдруг отступили.

Карабкаясь на баррикаду, атакующие рассыпались, стали уязвимее, и этим немедленно воспользовался неприятель. Внезапно на крышах домов справа и слева, сзади и спереди появились скифские лучники. И если урарты перед этим стреляли навесом, то враг мог позволить себе выбирать цель. За считанные минуты на земле оказалось больше двух десятков человек.

Урарты мгновенно перегруппировались, встали в круг, заслонились щитами, огрызнулись стрелами. Кочевники успели укрыться.

На несколько минут бой затих: урарты чувствовали себя в относительной безопасности, скифы не атаковали.

А затем воздух рассекли горящие стрелы.

Только тут выяснилось, что в пылу битвы урарты сами загнали себя в ловушку. Улица за баррикадой была выстлана соломой, и теперь она вспыхнула, вынуждая воинов спасаться бегством. Круг рассыпался, щиты полетели на землю. Это была паника: кого-то охватило пламя, кто-то падал, пронзенный стрелой, некоторые пытались укрыться в доме, но большинство бежали, позабыв обо всем на свете.

Единственно верное решение, которое мог принять в этой ситуации Авик, — снять с флангов всех лучников, чтобы заставить скифов уйти с крыш домов. Это немного ослабило натиск неприятеля и кому-то даже спасло жизнь. Но все-таки потери были огромными. Из двухсот воинов, которые пошли в атаку, за полчаса полегла половина.

Урарты взяли передышку.

— Будем брать дом за домом, — объяснил своим десятникам Авик. — Придется рискнуть и оголить фланги. Наша главная задача — выдавить этих варваров из предместья.

* * *

К полудню численный перевес, который атакующие смогли создать на каждом отдельно взятом участке боя, принес свои плоды. Скифов вытеснили в поле, заставили сесть на коней и отступать. Но даже тогда они огрызались, посылая в противника град стрел.

— Все к лесу! — скомандовал Таркис.

Потери у скифов были невелики, но удерживать предместье и не входило в их планы.

Командир только усмехался:

— Пусть заглотнут наживку поглубже!

Преследовать конных воинов тяжелой пехоте было не по силам. Урарты, выстроившись в две шеренги, растянулись по фронту почти на четыреста шагов, так что обойти их с флангов было крайне трудно: с одной стороны осталась глубокая балка, с другой — крутой склон горы. Ощетинившийся копьями строй медленно двигался навстречу неприятелю, осыпавшему его стрелами.

Карр подскочил к Таркису на разгоряченном жеребце, стал смеяться:

— Эти урарты еще глупее, чем мы думали.

Его более опытный товарищ был осторожнее.

— Хотелось бы в это верить… И все-таки непонятно, на что они рассчитывают…

Подъехал на старой кобылке Пал, спросил:

— Попробуем их пощипать? Или будем отступать к лесу?

Таркис оглянулся на густую чащу, которая начиналась в ста шагах от них, и засомневался.

— Уж больно мне не нравится их самоуверенность… Карр, ты бы проверил наши тылы.

— Сделаю, — сказал скиф, разворачивая на месте своего жеребца и пуская его рысью.

До первых деревьев оставалось совсем немного, когда он вдруг поднял коня на дыбы, спасаясь от полетевших в его сторону стрел. В зарослях скифов ждали и лучники, и тяжелая пехота, и несколько колесниц.

— Засада! — закричал Карр.

Это были ассирийцы.

Скифы оказались в ловушке.

* * *

Сначала в неровный строй скифов ворвались десять колесниц с косами — калеча и убивая лошадей, ломая им ноги, вспарывая животы, опрокидывая на землю. Затем подошла ассирийская фаланга, чтобы добить раненых и сразить тех, кто успел увернуться от неминуемой смерти.

Бежать было некуда. Скифы к этому времени спешились, встали в круг и приняли бой. Их осталось около сотни, врагов — в десять раз больше.

Пал в пешем строю дрался только секирой: другого оружия он не признавал. За несколько минут боя она расколола два или три ассирийских щита, раскроила череп, отрубила по