это самое человеческое чувство. Но тем и отличается человек от зверя, что только он способен преодолеть свой страх. Никому больше на свете это не под силу…

— Какие верные слова ты говоришь, — впервые в жизни Хава посмотрела на одного из своих слуг с уважением. Ей ведь всегда казалось, что они недостойны этого. Впрочем, она сразу же объяснила себе этот порыв минутной слабостью. — Принеси мне вина, у меня пересохло в горле.

— Как прикажешь, моя госпожа! — ответил сотник, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Скифы! — вдруг выкрикнул один из его дозорных, расставленных по периметру. И тут же замолчал.

— К оружию! — закричал Инвия, вынимая меч из ножен…

* * *

Защитники дворца пали последними.

Все лестницы и комнаты были завалены трупами. Скифы снимали с мертвых перстни, дорогие доспехи, забирали приглянувшееся оружие. Здесь царило возбуждение, слышались веселая речь и смех.

Беспечное торжество победителей.

Двери в кладовые были взломаны, вино и провизия перекочевали из подвалов в покои.

Ратай и Арпоксай вошли в тронный зал рука об руку, скалились, когда воины славили их имена, довольно кивали в ответ, а как только нашли место поудобнее, сели вместе со всеми праздновать.

Царевич поднял руку — призвал к тишине, осмотрелся; увидев тех, кого искал, наполнил огромный кубок вином и громко произнес:

— Таркис, Сартасис! Вы первые из достойных!

Кубок передали героям. Те пригубили вино и, перекрикивая друг друга, возвеличили имена своих предводителей, превознося их мудрость и прозорливость.

Толпа заревела от восторга.

После этого золотую чашу пустили по кругу.

Когда пир был в самом разгаре, Ратай наклонился к Арпоксаю, принялся лениво расспрашивать:

— Так, ты говоришь, Завен совсем плох?

— Да, — с набитым ртом отвечал номарх. — Ранен тяжело. Сам виноват: полез в самую гущу… Тут кое-что выяснилось. Мы его постельничего пленили. Он рассказал, что во дворце, оказывается, гостили ассирийцы: две принцессы — дочери Арад-бел-ита и Ашшур-аха-иддина.

Ратай оживился.

— И где же они?

— Их покои пусты. Может, и ушли…

— Жаль… Очень жаль…

Сартасис, услышавший краем уха этот разговор, проговорил заплетающимся языком:

— Я их видел. Они на северной стороне. В самом бедном квартале. Где-то там. Только прикажи, и я найду их, царевич.

— Вот же мерзавец, да у него ни одна шлюха мимо не проскочит! — сказал Арпоксай, со смехом падая назад на мягкие подушки. — Так что ты здесь делаешь?! Найди и приведи их сюда. Нам еще не доводилось щупать ассирийских принцесс.

— Приведу! — вскочил с места Сартасис.

— Но только запомни! — сурово сказал Ратай. — С дочерью Ашшур-аха-иддина можешь делать, что пожелаешь, а вот с ее сестрой будь обходителен, словно с моей невестой.

* * *

Атака скифов была стремительной. Они мгновенно заполонили двор, выбили двери, ворвались в дом. Ассирийцы бились отважно, но силы были слишком неравными. Очень скоро обороняющихся осталось всего трое. Инвия прокричал:

— Юнан! Шимун! Прикрывайте мне спину! Хава, бери сестру! Уходим!

— А как же я?! — завопил Адад-шум-уцур.

— Не отставай! — прикрикнула на него принцесса.

Им удалось пробиться к дверям, как пал Юнан.

Снаружи тем временем разверзлись хляби небесные. За стеной дождя уже в двух шагах ничего не было видно. Инвия, прикрывал своих подопечных щитом, вращая мечом с быстротой молнии, шел вперед так, словно прокладывал просеку в дремучем лесу, вокруг него падали убитые и раненые. Кто-то из скифов ударил копьем ему в голову, снес шлем. Инвия отбросил нападавшего щитом, невольно раскрылся, с трудом отбил от груди акинак, и тут же атаковал сам. Убил еще одного. В этот момент сзади погиб Шимун.

Они дрались под проливным дождем, сотрясая воздух звоном мечей. Но когда небо вдруг осветила молния и во дворе стало светло как днем, Инвия остановился, а скифы расступились, образовав круг.

Кочевники занимали весь двор. Сколько их здесь было? Сотня? Больше?

Инвия остановился, потому что понял: он побежден.

— Прости меня, принцесса, — пробормотал сотник, оглядываясь на Хаву.

Левая сторона лица у него была обезображена, глаз висел где-то на уровне носа, ухо было срезано вместе с кожей и волосами. Сартасис намеренно зашел к Инвии слева, и прежде, чем Хава успела предупредить своего единственного защитника, скифский акинак отсек сотнику голову.

Скифы издали победный клич.

Затем Сартасис приблизился к Хаве и сказал что-то на непонятном языке, скалясь и хватая девушку за талию. Скифы вокруг одобрительно рассмеялись. Никто и не заметил, как в руке у нее оказался кинжал, и когда она вонзила его Сартасису в шею, все остолбенели от неожиданности. А Хава все била и била — чужая кровь залила ее одежду, руки, лицо.

Ярость скифов — ведь на их глазах предательски убили предводителя, героя и всеобщего любимца — не знала границ. Хаву подняли на руки и понесли в дом. Малышку Ашхен затоптали, никто даже не обратил на нее внимания, и мимоходом, словно крысу, убили Адад-шум-уцура.

Пока кто-то из скифов разжигал очаг, с принцессы сорвали платье. К тому времени, когда в доме появилось вино, Хавой овладели уже больше десятка мужчин. Ее насиловали, избивали, унижали… а потом все повторялось снова и снова.

Перед самым рассветом, когда девушка уже не подавала признаков жизни, скифы успокоились и уснули. Они и сами были вымотаны этой долгой ночью. А Хава, отлежавшись, вдруг открыла глаза, встала на четвереньки и поползла к выходу. Остановить ее оказалось некому.

Во дворе она потеряла сознание. Очнулась лишь на рассвете. Поползла дальше. Около Ашхен задержалась. Сняла с ее остывшего тела медальон, подарок деда.

На улице силы покинули Хаву… И она закрыла глаза…

Конец

Действующие лица четвертой книги:

АССИРИЙЦЫ

САРГОНИДЫ

Син-аххе-риб, царь Ассирии, 56 лет*

Закуту, царица и старшая жена Син-аххе-риба, 47 лет

Арад-бел-ит, сын Син-аххе-риба и принцессы Ирия из Урарту, 34 года

Хава, дочь Арад-бел-ита и мидийской принцессы Сабрины, 18 лет

Шаммурат, дочь Арад-бел-ита и мидийской принцессы Сабрины, 17 лет

Ашшур-аха-иддин, сын Син-аххе-риба и царицы Закуту, 32 года

Ашхен, дочь Ашшур-аха-иддина и принцессы Ашхен из Урарту, 6 лет

БЛИЖАЙШЕЕ ОКРУЖЕНИЕ ЦАРЯ

Шумун, начальник охраны царя, 45 лет

Ашшур-дур-пания, царский кравчий, 42 года

Нерияху, казначей, 55 лет

Мар-Зайя, писец, затем мар-шипри-ша-шарри

(царский посланник, обладающий особыми полномочиями), 22 года

Чору, телохранитель, постельничий, 38 лет

ЖРЕЧЕСТВО

Набу-аххе-риб,

жрец из храма бога Нинурты