Наверное, было бы честно сказать ей, что я не смогу ей этого дать. Глупо надеяться, что случится чудо в двадцать шесть, если даже более молодой организм уже филонил. За три года, что мы с Верой не предохранялись, она ни разу не забеременела, а при моей активности это более чем убедительный показатель.

Когда забрали детей, я уже практически убедил себя, что Стефи согласится на все эти процедуры ради меня, но снова все слова застревали в горле. Отношения у нас и так, мягко говоря, странные. Но я точно знаю, что отказалась она от свадьбы с Аристовым из-за меня, и она не глупая, понимает, что я приехал ради нее. Но даже начать разговор не знаю как.

— Пойдем, познакомлю тебя со всеми, Роман Дмитриевич. — как только нянька увела всех наших подопечных, предложила Стефи. Скорее всего, она так и планировала провести свой вечер, давно не видела друзей. Но я же вижу, что улыбается она, пытаясь придать беспечный вид, а сама, так же, как и я, растеряна. Мы так и остались сидеть в игровой на полу, я так точно не хотел отпускать эти чувства, возникшие тут, а за порогом… опять неизвестность.

— Стефи, прекрати. Я не за этим здесь. Иди ко мне, — не хочу я знакомиться ни с кем.

Более того, я все равно никого не запомню, какими бы интересными или нужными людьми они ни были. Увидев собственными глазами, что Стефи в любой момент уведут из-под носа, пока я терзаю себя сомнениями, я решил — либо сейчас, либо никогда. Терять-то мне по сути уже нечего, Стефи не будет ждать у моря погоды, опять уедет, и, возможно, другого шанса с ней у меня не будет, а другая мне теперь не нужна.

— Ты же видишь, что тут камеры? Как я тебя пытать буду? Под запись? — возмутилась моя дрянная девчонка, снова что-то придумала и в руки мне не дается.

— Стефи, давай без игр? То есть без пыток. Я отвечу на все вопросы.

— Ты меня пугаешь, Ромео. Сам сознаешься во всех грехах?

Я не отвечал ей, давая время принять, что как раньше уже не будет, если опять сейчас будет дурачиться и переведет все в шутку, придется мне ее пытать. Под камерами, теща меня точно забанит потом.

— Ты так смотришь, что я чувствую себя виноватой и не могу понять за что.

— За то, что не дала объясниться в Питере, я ведь приехал к тебе, ты знала это. Я не уехал, даже когда ты согласилась выйти замуж, не уехал и после того, как ты нас отчитала за драку и сказала не подходить к тебе, бежал за тобой на парковку…

— Ну, за то, что я еще не рассказала тебе о Вегасе, и не так еще побегаешь. Тебе же интересно, что ты купил на выигрыш и почему проснулся разукрашенный?

— Я даже не помнил, что выиграл, Стефи. А разукрашенный… ну, член до тебя мне никто не красил, а с нарисованными усами и черным кончиком носа я просыпался, так что пережил бы и это.

Аргументы у Стефи, как не признать, что я бегаю за ней, а не за чем-либо еще, закончились, и она осторожно подобралась ко мне ближе, руки мои выгнать со своей талии уже не могла, но и своим дала волю, кончиками пальцев очерчивая лицо, будто забыла, как я выгляжу.

— Тогда зачем ты приехал опять? — заблестели голубые софиты, вижу же, что все понимает и слов не нужно, но — ох уж эти женщины, даже самое очевидное им надо подтверждать в устной форме.

— Потому что люблю.

В жизни, как и в бизнесе, всегда есть ход, разрушающий все преграды. После которого все препятствия кажутся вымышленными в твоей голове. Вот и сейчас Ромка так просто сказал «люблю», и все то, что я наворотила в своих мыслях за эти месяцы, стало какими-то мелочами, не стоящими внимания. Юлька эта… даже если было что-то, то по факту это после того, как я ушла с другим под ручку и с колечком на пальце, так что какие уж тут претензии. И я даже спрашивать не хочу, сколько женщин было в период разлуки. Ромка не из тех, кто сможет так долго жить в воздержании, тем более я с ним даже не общалась и знать не хотела, где он и с кем.

— Стефи-и-и? — позвал меня Ромка, а я поняла, что так и сижу, глазею на него и молчу, потому что говорить с колотящимся сердцем в горле трудно.

А оно тарабанит там так, что затруднительно даже дышать. Любит? Меня? Самую гадкую на планете личность? Сложно в это поверить, а поверить очень хочется. И я боюсь сказать ему в ответ, что люблю его так сильно, что запросто разрушила все, к чему стремилась, лучшего друга, которому многим обязана, подставила, да и обманула Андрея по сути.

— Стефи, не молчи, пожалуйста. Давай попробуем, что мы теряем? В кафе тебя поведу, мультики там… в мороженом и монстрики в аквариуме, хочешь?

Теряем? Время, наверное. Я теряю. Не знаю, как другие, а я прямо вижу утекающие годы — как вода сквозь пальцы. Но я ведь еще вчера думала, что мужики вообще не нужны, рожу ребенка сама. Эко сделаю или как там одинокие женщины выкручиваются? Так что прав Ромашка, ничего я не теряю, тем более я очень хочу таких чертенят, как он, и еще больше хочу такого мужа, так отчего бы не попробовать?

— Хочу свои лавандыши лично в руки и жареный маршмеллоу, у нас финский домик-гриль на заднем дворе есть, и какао и… ой, а ты голодный? — опомнилась я.

— Если не ответишь, я и маршмеллоу отжарю, и тебя во всех домиках, — пригрозил Рома и спустя секунду сам понял, как ошибся с угрозами, по моей довольной улыбке.

— Скажу, когда колечко вернешь! — просто в шутку ответила я, и по пробежавшей тени по лицу Ромки поняла, что уже нет у него кольца. Потерял, продал или выкинул, не знаю, но очень жалко, я таких больше не видела.

Ромка озадачился и до самого домика размышлял. Наверное, думал, где взять такое же, ну а я как мудрая женщина не стала мешать, пусть думает, мне и без этого эмоции девать некуда.

Возможно, я уже одержима стала этой простой мечтой, но пока Ромка думал о своем, я уже придумывала имена нашим детям и выбирала подвенечное платье. Надо, кстати, поторопиться, я не хочу свадьбу зимой.

Домик-гриль у нас запрятан в глубине большого сада, но он, конечно, тоже под наблюдением.

— Проходи, разожги пока костер, я схожу камеры тут отключу, — поторопилась я пропустить Ромку в домик и, пока он озирался, удрала.

Камеры я могла выключить и со смартфона, но мне нужно было немного времени прийти в себя. Но в комнате я еще больше разволновалась, хуже, чем Белла в первую брачную ночь со своим вампиром, так же нервничала и раз двадцать бегала в ванну, то расчесаться, то зубы чистить, то вообще просто пялилась на свое раскрасневшееся лицо и блеск безумных глаз. Я так торопилась, что устроила в гардеробной настоящую свалку из тряпок. Зато нашла то самое белье, что отправляла ему на фото, и, накинув сверху теплое домашнее платье на замочке, забежала еще на кухню.

В этой суматохе я никак не могла начать соображать нормально, будто мне мозги напрочь отшибло его признание. Неужели так все влюбленные женщины себя ведут? Все, о чем я могла думать только о том, что он ждет меня в тихом домике и он меня любит. И у меня автоматически уже включился режим, что надо о нем заботиться, кормить. Он же мой мужчина теперь, да? Что, значит, пробуем? Бли-и-и-ин! Я же никакая хозяйка! Ну, ничего, мои кулинарные способности он уже видел, значит, знает, на что идет! Он же любит! Как же хочется переспросить: «Честно-честно?» «А еще раз скажи!» Боже, у меня даже руки дрожат! В голове полный кавардак, как же люди работать умудряются, когда такой ураган в душе и мыслях?