жалею, что всё сложилось именно так. – Почувствовав, как она напряглась, Мэтт пояснил: – Только, пожалуйста, не психуй. Я рад, что сейчас стою рядом именно с тобой, а в прихожей моя мать плачет на груди твоей и моей – нашей дочери.

Он слегка сжал острые плечики женщины и сказал вслух неосторожно громко, что привлекло всеобщее внимание:

– Можешь бить, царапать меня сколько угодно, только не уходи. – Заметив обернувшуюся в их сторону Одри, Мэттью снизил голос до шёпота: – Прошу, останься. Я согласен на любые условия.

Поведя плечом, Кэт скинула тяжёлую руку агента, опустила глаза и ответила также тихо:

– Хорошо. Только давай перенесём разговор на другое время, – она обвела взглядом коридор и большую гостиную, – и в другое место.

– Договорились. В моей спальне через час. – Вуд заметил, как дёрнулось веко любимой брюнетки, и демонстративно потёр щёку. – Не бойся, приставать не стану. Хватило одного раза.

– Ладно, – невольно улыбнулась и кивнула в знак согласия Кэтлин. – Но прежде я хочу со всеми ещё раз поздороваться.

Она решительно направилась к Лилибет, взяла зайца из дрожащих рук девушки, поцеловала её в щёку и подтолкнула в сторону гостевой комнаты.

– Идёмте в гостиную.

Паркер успела шепнуть Бренде на ухо:

– Прости.

Заметив растерянность в глазах жены Харриса, она потянула её за руку за собой.

– У вас ещё будет время поговорить друг с другом, много времени. Я обещаю, что внучка теперь всегда будет рядом с тобой.

Кэт поймала благодарный взгляд дочери.

– Бабушка у тебя прелесть. Ещё не раз убедишься в этом.

Она почувствовала, что Бренда тянет за рукав свитера, и приостановилась.

– Спасибо тебе, девочка.

Сердце бывшей беглянки дрогнуло. Кэтлин понимала, сколько всего вложено в слово «спасибо», и ответила, не сумев справиться с дрожью в голосе:

– Простите меня, если сможете, простите.

Миссис Вуд смахнула слёзы, достала из сумочки бумажную салфетку и, промокнув глаза, постаралась улыбнуться, но вместо этого снова всхлипнула.

– Это ты прости всех нас за невнимание и пустую гордость. Могли догадаться, что ты не просто так сбежала из Сквима, найти и потребовать объяснения, но не сделали ничего… – Она снова попыталась улыбнуться. – Развела тут сырость. Ведь слово дала Харрису, что не стану плакать, да не удержалась.

– Нам всем есть за что просить прощения и простить друг друга, – вздохнула Кэт. – За эти сутки я сказала и услышала столько раз слова извинений, сколько не говорила и не слышала за все прошлые годы. Прямо день всеобщего покаяния. – Она кивнула: – Лилибет очень похожа на вас с Мэттом.

Бренда ответила совершенно счастливой улыбкой, осветившей такие родные глаза цвета весенней зелени.

– Это я сразу заметила, хотя Одри по телефону утверждала, что девочка как две капли воды похожа на неё.

– Она и мне то же самое сказала.

Паркер рассмеялась, и новоиспечённая бабушка наконец прекратила всхлипывать; она широко улыбнулась и задала вопросы, волновавшие со вчерашнего вечера:

– Как мама? Харрис говорил, они с мужем тоже прилетели в Вашингтон на праздники.

Для Бренды было очень важно знать это. Если сын задумал делать предложение, то присутствие и поддержка со стороны родителей беглянки не помешают. «Ох уж этот Мэттью! Вечно торопится с принятием важных решений».

– Они придут на обед? Я бы очень хотела поближе узнать Риту и твоего отчима, поблагодарить за то, что сделали для вас с Лилибет.

– Нет, не смогут. Мама звонила утром. Джон заболел, не хочет заразить всех нас. Они улетают сегодня в Финикс. – Кэтлин пожала плечами, оправдывая поведение родственников. – Он решил, что будет болеть дома.

– Очень жаль. Но это ведь не последний их приезд? – В мокрых глазах читались невысказанный вопрос и надежда. – У нас ещё будет возможность познакомиться?

Брюнетка заметила промелькнувший во взгляде страх и поняла, что от её последующих слов зависит многое. Она не имела права лишать надежды бабушку дочери. Кто она такая, в конце концов, чтобы вершить судьбы родных людей?

– Конечно же не последний! Вы обязательно познакомитесь! Тебе понравится моя мама, а Джон... Он просто образец добродетели. – Кэт рассмеялась. – Хорошая нянька для вечно что-то теряющей и ломающей Риты. Надеюсь, вы даже станете подругами. Вас очень многое связывает.

Женщины обняли друг друга за талии и вошли в просторную гостиную, где под ёлкой, сидя на корточках, копошилась Одри; зачитывая вслух имена на открытках и заново вставляя их под банты, она раскладывала свёртки по кучкам.

Брэндон, расположившийся в нескольких шагах от жены, подтрунивал над её забывчивостью:

– Каждый год удивляюсь тебе, миссис Холл. Накупишь всем кучу подарков, а потом путаешься, кому и что дарить! Пора наклеивать стикеры с именами прямо в магазине.

– Я, по-твоему, чем сейчас занимаюсь? – Одри обернулась к мужу и сморщила носик. – Не подначивай, а помогай. Не моя вина, что не смогла вчера их разложить.

Она мотнула головой в сторону брата:

– Вот кто причина неразберихи. Останься я на ужин – и всё было бы отлично. Никто ничего не напутал бы.

– Вот только тебя нам и не хватало. – (Заноза энергично закивала.) – Сестричка, так ты могла бы сразу к магазину на операцию по освобождению подъехать.

Увидев восторг, с которым она отреагировала на последние слова, Мэтт рассмеялся:

– Господи, как хорошо, что я не позвонил тебе по пути к ювелирному.

– Не приняв меня в штат, вы в вашем ФБР многое потеряли.

Брэндон решил дать разъяснение Лилибет насчёт претензий жены к Госдепартаменту:

– Твоя тётушка пыталась стать агентом, – он сделал вид, что не замечает отчаянных жестов с просьбой замолчать, – но не прошла психологические тесты.

– Дочери до десяти лет ставили диагноз СДВГ, – добавил Харрис, при этом хитро улыбаясь. – Ничего страшного, конечно, но оружие в руки давать ей не стоит.

– И слава богу! Я с ума схожу с супругой-дизайнером, а уж жить с фэбээровцем не выдержал бы. – Холл с обожанием смотрел в рассерженное лицо Одри. – Твои клиенты со мной согласны.

Женщина сменила гнев на милость и лишь проворчала в ответ:

–