По словам Его Величества, каждый великий период истории Марокко был отмечен архитектурной самобытностью. Памятники и здания эпох Идрисидов, Альморавидов, Альмохадов, Саадитов и Алавитов узнаваемы с первого взгляда. Каждая династия оставила на своей эпохе печать своего стиля. (Первая из этих династий полумифическая; она восходит к восьмому веку, когда предположительно пришел ислам и был основан Фес. Последняя, династия самого Хасана, возникла в семнадцатом веке.) Однако сейчас наблюдается упадок. Всевозможные плохо спроектированные и плохо построенные здания бессистемно обступают наши древние города. В богатых кварталах множатся безвкусные дома в европейском стиле, вульгарные и показные. Классическая форма марокканского исламского города, цветок нашего культурного величия, исчезает под наплывом ничем не примечательных, чуждых форм.

Возьмем, например, Сефру, сказал он. Недавно это было прелестное местечко с садами, стенами, мечетями у подножия Среднего Атласа – чудесный образец (он назвал его «алмазом») подлинно марокканской традиции. Теперь город стал бесформенным и безобразным (laide232, хотя он говорил по-арабски). Перед лицом перспективы удвоения нашего жилищного фонда к 2000 году необходимо создавать «марокканское для марокканцев» (sic, на английском: «Moroccan for the Moroccans»). Мы должны придавать нашим зданиям национальный характер. В ходе модернизации мы должны оберегать красивое и аутентичное, сохранять (чего, видимо, не сделали в Сефру) духовную идентичность, одновременно мусульманскую и магрибскую, марокканской архитектуры и города в целом. На случай, если кто-то не уловил сути, репортаж «Le Matin» завершают следующие слова: «Отсюда понятно, что Его Величество Хасан II, чье правление является одним из самых славных и продуктивных в нашей истории, желает оставить свой след, столь же блестящий, как след, оставленный им в области политики и экономики, также и в оригинальной архитектуре, современной и подлинно марокканской, одним словом, в архитектуре»233.

Этот небольшой «курс» короля, в котором Сефру был выставлен перед всей страной в качестве вопиющего примера немарокканской, неисламской городской скверны, оказался, как можно догадаться, довольно сильным потрясением для только что восстановленного старого городского совета Сефру, в особенности потому, что почти сразу после этого последовал официальный выговор и приказ губернатора провинции в Фесе «что-то сделать» ко Дню коронации. Но на самом деле он просто довел до точки кипения культурное противостояние, которое уже давно разворачивалось в городе.

Беспокойство старых сефрийцев по поводу физической трансформации города в социалистический период выросло до неимоверных масштабов, породив нескончаемые причитания об аморальности, классовые обиды и эстетическую ностальгию, настолько плотную, что хоть ножом режь. Оно же вдохновило движение за целенаправленное возрождение институтов и облика истинного «исламского города».

В 1982 году во время ожесточенной борьбы, в результате которой старая гвардия вернула себе власть, была восстановлена традиционная должность мухтасиба, объединявшего в себе функции религиозного наставника, блюстителя нравственности и администратора рынка. На нее был назначен давно известный традиционный лидер (а также алавитский шариф, то есть родственник короля), который поспешил заклеймить социалистов как «атеистов». Прямо у стены за государственный счет построили огромную мечеть в классическом стиле, названную в честь Хасана II, которая стала официальной городской мечетью вместо старой большой мечети в медине (ее отреставрировали), и мухтасиба назначили там имамом и хатибом, руководителем молитвы и проповедником. Каноническими элементами подлинно мусульманского города были объявлены и другие классические мусульманские должности: низир – распорядитель религиозной собственности, кади – религиозный судья, адель – нотариус, муккадем – глава квартала, амин – глава гильдии ремесленников. Были отремонтированы общественные бани, общественные печи, квартальные молитвенные дома, рыночные фонтаны и другие традиционные городские учреждения, и начался бум демонстративного строительства частных мечетей знатью, которая стремилась показать свое благочестие, солидность и непреходящую важность.