– Не вас одну, – усмехнулся Форсайт.

– Во всяком случае, не в нашей школе! – воскликнула она. – Там многие были увлечены римлянами и греками, к примеру.

– Филистимлянами, – подсказал Форсайт, состроив гримасу отвращения.

– Ими тоже. – Она рассмеялась.

Форсайт подошел к ней, якобы желая забрать карту. Пирс заметил, что Александра не допустила физического контакта с ним, сохраняя дистанцию. Она не прикасалась к мужчине, не заигрывала и не флиртовала с ним, не хлопала длинными ресницами. Она не только не отвечала на тоскливые взгляды Форсайта. Она их попросту не замечала.

Пирса огорчало лишь то, что ему она уделяла внимания ничуть не больше, чем доктору Форсайту.

Больше всего ее интересовали кости мертвых. Пирс не мог ревновать ее к мужчинам, покинувшим этот мир больше тысячи лет назад.

– Древние египтяне приобрели в наше время удивительную популярность, – пожаловалась Александра, внимательно рассматривая обрывок древнего одеяния, уложенный рядом с костями. – Но ведь это не единственная древняя цивилизация, достойная такого внимания.

Пирс подошел ближе к столам, рассматривая кости умерших и представляя себе кости в теле Форсайта, такие же сломанные.

Причем сломанные голыми руками. Его, Пирса, руками.

Он ничего не знал об извлечении тел из могил, но точно знал, как их туда отправлять.

Александра обернулась к мужу, чем отвлекла его от мрачных мыслей.

– Ты считаешь, что твой предок – Редмейн – может быть одним из тех, кто здесь погребен? Возможно даже, Редмейн – этот самый викинг? Это же потрясающе! – Она была похожа на ребенка, получившего неожиданный подарок.

Ее улыбка вывернула душу Пирса наизнанку, пролила прохладный бальзам на его раны, заменив все тени светом. Когда она так смотрела на него, он забывал обо всех своих подозрениях. Забывал, кто он и как его зовут, равно как и о том, что ей нужно от него.

Но только не о том, что ему нужно от нее.

А это – проклятье! – больше, чем ее несравненное тело.

Взбудораженный силой своего желания, Пирс отвел глаза и принялся рассматривать скелет викинга.

– Этот человек был похоронен с синим сигилом. – Он указал на остатки геральдического знака, на котором был виден синий щит. – Цвета Редмейнов всегда были ярко красными.

– Прекрасное наблюдение. – Снисходительность в голосе Форсайта заставила Пирса скрипнуть зубами. – Хотя я не думаю, что ваш отец сильно ошибался, предположив, что Редмейны отправились с этих берегов вместе с Вильгельмом Завоевателем. Вильгельм Малет строил здесь фортификационные сооружения, и он же являлся ключевой фигурой в победе в битве при Гастингсе вместе с Вильгельмом Бастардом, впоследствии ставшим Завоевателем. Малет много писал о рыжих скандинавах, отце и сыне. Один умер на этих берегах, другой построил замок Редмейн. Или, по крайней мере, крепость, превратившуюся в руины. Я бы хотел когда-нибудь провести раскопки на ваших землях.

– Грандиозная идея. – Александра обратила на мужа полный надежды взгляд.

Вежливость требовала, чтобы он немедленно пригласил археологов к себе. Однако Пирс решил, что скорее ад превратится в ледяную пустыню, чем он подпустит Форсайта к замку.

Пирс издал некий звук, предоставив собравшимся интерпретировать его как угодно. Он встретился глазами с Форсайтом, и они поняли друг друга. Их антипатия была взаимной.

Слишком увлеченная изучением образцов, Александра почти не обращала внимания на мужчин. Она перешла к персидскому столу, где, помимо скелета, были разложены черепки, корзины и украшения.

– Если Редмейн-старший был настолько важен для Вильгельма Завоевателя и помог ему объединить империю, почему его захоронили в безымянной могиле нищего за пределами города?

Форсайт направился к ней, но Пирс ловко вклинился между ними, оттеснив его в сторону. Он взял со стола кольцо, грубое, но искусно украшенное, и принялся изучать его, наслаждаясь явным огорчением Форсайта.

– Прошу простить мою необразованность, – сухо проговорил он, – но только среди этих людей почти не было нищих.

– Вы правы, – неохотно согласился Форсайт. – Они – богатые торговцы из далеких стран, и я вначале предположил, что это место отведено для погребения чужеземцев. Однако чужеземцы похоронены и на святой земле монастыря.

– Я все поняла! – Александра порывисто схватила Пирса за руку. Она была не в силах сдержать восторг. – Язычники! – воскликнула она.

– Клянусь Юпитером, она права, – выдохнул Форсайт.

– Все эти люди: викинг, мавр и перс, не были христианами, и потому их не разрешили хоронить на святой земле монастыря. – Она обернулась к Пирсу, и он замер, очарованный. Вот оно – искры в глазах. Интеллектуальный блеск и девичья радость. Головокружительная смесь. – Твои предки, Редмейны, были христианами или язычниками? – спросила она.

Пирс, глядя на жену, тщетно пытался отвлечься и сосредоточиться на археологической проблеме. Пожалуй, он не выдержит десять дней без нее.

– Магнус Редмейн, сын, построил монастырь Святой Троицы на землях Редмейнов почти сразу после старой крепости, – наконец заговорил он. – Но по всем рассказам он завещал похоронить себя по обычаям викингов.

– Его тело сожгли на лодке в море? – Лицо Александры сияло романтическим восторгом, и часть льда, заморозившего сердце Пирса, растаяла.

– Совершенно верно. – Он послал жене дразнящую улыбку, понимая, что не может рассчитывать на должный эффект из-за своего уродства. – Говорят, в те времена жен сжигали вместе с мужьями, чтобы они сопровождали своих супругов в Валгаллу.

– Какое варварство! – Александра закатила глаза. – Рада, что времена изменились. – Неожиданно ей пришла в голову какая-то мысль, и она прищурилась. – Только не говори, что жену Магнуса Редмейна сожгли с ним.

Пирс не по-герцогски хихикнул, находя ее возмущение прелестным. Теперь он был не в силах отвести глаза от пряди волос, выбившейся из-под шляпки.

– Нет, дорогая. Она дожила до весьма преклонных лет вместе с тремя неуправляемыми сыновьями и всегда пользовалась благосклонностью английского двора.

– Это хорошо. – Александра несмело улыбнулась.

Атмосфера между ними изменилась – потеплела. Пирс прочитал в глазах жены неуверенные извинения.

Будет ли он и дальше злиться на нее? Она много утаивала. Но была ли она нечестна?

А может быть, она и сейчас его обманывает?

Ее взгляд был полон искренних эмоций – наполовину надежды, наполовину отчаяния. Весь день ему казалось, что у нее что-то вертится на языке, готовое сорваться и разрушить хрупкую связь, возникшую между ними.

Пирс непроизвольно подался ближе к ней. Он вдохнул неповторимый аромат льна и цитруса, и ему отчаянно захотелось немедленно услышать ее тайну. Так им обоим станет легче.