– Итальянскую? ― Ахнула мама, и прежде, чем я вставила что-нибудь колкое, добавила. ― Тогда ты просто обязан помочь мне с лазаньей на сегодняшний ужин.

– Буду рад узнать секрет вашей фантастической лазаньи, миссис Барнс. ― Улыбнулся он, а затем поцеловал мамину руку. Поцеловал, Карл! Вот тогда я поняла, что все мои попытки заставить маму ненавидеть Терренса Хардинга с треском провалятся прямо в Ад.

– Можно просто Рэйчел.

А, нет, вот теперь.

– Значит, Нью-Йорк Никс? ― Спросил папа, и где-то в глубине души я понадеялась, что он встанет на мою сторону. ― Баскетбол?

– Так точно, сэр.

– А сам играл?

– Четыре года в команде Стэнфордского университета. И ещё три ― после, в национальной сборной.

Мама снова ахнула, а я растерянно хлопнула глазами. Не знаю, что поразило меня больше ― что Терренс играл в профессиональной лиге или что учился в одном из лучших университетов мира. А я и понятия об этом не имела.

– Почему ушел из спорта? ― Продолжал свой допрос папа, как будто Терренс проходил кастинг на роль моего будущего мужа.

– Отец тяжело заболел, и нам с братом пришлось принять его обязанности на себя. Помощь маме и управление баром занимали много времени. Так что нам обоим пришлось расставлять приоритеты.

Плохой ответ. Очень плохой. Пой крайней мере, для меня.

– Значит, Стэнфорд? ― Продолжал папа, всё ещё внимательно оглядывая гостя. ― По какой программе?

Ну здесь логично ведь. Бизнес. Что ещё мог окончить такой….

– Детский педиатр.

И тут пришла моя очередь ахать.

– Ты врач??

– Да. ― Посмотрев на меня, он слабо улыбнулся. ― Но я практиковался только год. Затем ушел из больницы и занялся баром.

И я снова сморгнула, представив Терренса в сексуальном больничном халате с бейджем на груди. Представив его обворожительную улыбку, от которой вздыхают все медсестры отделения. Представив, как его любили дети, раз он так быстро очаровал мою племянницу. И, как сохли их молодые мамочки я тоже, к сожалению, представила.

И поняла, как рада, что Терренс снял сексуальный белый халат и занялся баром.

– Я как раз собирался чистить снег на заднем дворе. ― Продолжил папа, и я поняла, что история повторяется. Два года назад таким способом он проверял Джорджа. И тот в ответ пожелал ему удачи. Это задело папу, расстроило маму и меня. Но два года назад я закрыла на это глаза, потому что думала, что влюблена. И что остальное не так важно.

Черта с два. Ещё как важно.

И теперь я это понимала.

– Отлично. ― Улыбнулся Терренс. ― Найдется ещё одна лопата?

Я смотрела на мужчину, который не был моим парнем. Который не собирался им быть. Но который с готовностью предложил свою помощь, не испугавшись ни моего отца, ни физического труда, ни несвойственного Нью-Йорку утреннего холода. Который уехал за тысячи километров от своей привычной жизни, чтобы я успела на праздник к племяннице. Который накупил ей кучу подарков, не сказав мне ни слова. Который не обвинял меня в том, что сломалась машина. И который готов был несколько часов провести на заднем дворе моего дома с моим отцом, счищая навалившую за ночь тонну снега.

Я смотрела на этого мужчину, на его плавные, отточенные движения, на то, как легко он орудовал лопатой и никак не могла этого принять. Терренс Хардинг ― человек, которого по всем канонам я не должна была подпускать к себе ни на шаг ― находился на заднем дворе моего дома и чистил снег вместе с Ричардом и моим отцом.

А ещё они смеялись и не переставая говорили. И, кажется, всем троим это нравилось.

Господи, во что я вляпалась?

– Почему ты так долго его скрывала? Он же просто Бог секса!

Мои глаза поползи на лоб, и, задернув шторку обратно, я прошипела:

– Мама!

– Что, мама? ― Спросила она, держа в одной руке ступку, а другой мешая деревянным пестиком соус. ― Я ведь не слепая, и могу восхищаться.

Ну, с этим не поспоришь.

– Ты не слепая и можешь восхищаться. ― Согласилась я, прошествовав обратно к кухонному островку. ― Но только не Терренсом.

– Почему?

Почему?

– Потому что это Терренс!

– Никогда не слышала причины глупее. ― Фыркнула мама, и я, чтобы хоть чем-то занять голову и руки, принялась резать салат. ― Твой папа, конечно, не всегда избирателен в своих методах. ― Продолжала она. ― Но он делает всё правильно. Настоящий мужчина должен проявлять себя именно так. Джордж этого не понимал.

– Джордж был мудаком.

– Законченным мудаком.

Взглянув на спокойное лицо мамы, я улыбнулась. Она редко выражалась и никогда не делала этого при папе. Мама в принципе была божьим одуванчиком с внешностью ангелочка. Но если её девочек или кого-либо, кто был ей дорог, обижали, она за словом в карман не лезла. А взглядом могла положить целый квартал.

Вот и неделю назад, когда я, наконец, решилась рассказать им с Кэрри всю правду о нашем с Джорджем расставании, мама злилась так громко и долго, что мне казалось, её было слышно на Аляске. А ещё знала, что теперь, если мудак Джордж попадется ей на глаза, то сильно об этом пожалеет.

На обед мы приготовили макароны, решив подать их с соусом песто, курицу Каччиторе и итальянский салат из спелых томатов, свежего огурца, листьев базилика и хрустящих домашних гренок. Ещё мама решила побаловать нас своим фирменным лимонно-ванильным пирогом, и я согласилась, но от самого процесса готовки отказалась. Пока я накрывала на стол, Ханна помогала своей бабушке замешивать тесто, и я поняла, что, кажется, у всех в этой семье был кулинарный талант, кроме меня.

Кэрри должна была приехать к обеду. Мудак-босс вызвал её на работу, и ей пришлось сорваться в офис в свой выходной. В субботу. В день рождения своей дочери. О котором мудак-босс прекрасно знал.

Через пятнадцать минут раздался звонок в дверь и, понимая, что осталась единственная со свободными руками, я отправилась открывать. Вытерла перепачканные в масле ладони о передник и, улыбнувшись сестре через окошко, нажала на ручку.

– Ох, милая, возьми-ка малышку. Руки отваливаются. ― Улыбнулась Кэрри и, когда я забрала у неё детское автокресло и закрыла входную дверь, она поправила почти свалившуюся с плеча дорожную сумку.

– Зачем ты взяла с собой Оливию?

– Я же говорила, она успокаивается только, если я рядом. Иногда, конечно, проявляет женскую слабость и засыпает на руках у Ричарда, но это случается крайне редко. А так как сегодня он поехал за тобой, мне пришлось взять Лив на работу.