Пока шли разбирательства внутри царской семьи, внешние дела продвигались не очень успешно. Арабы предприняли поход на остров Кипр, и византийцам не удалось разбить их флот. Военные столкновения возникали каждый год, и едва ли не всякий раз сопровождались для византийцев неудачами. В 787 г. поход против христианской Империи возглавил полководец Сулейман ибн Абдулла аль-Бекаа, а в следующем — Исхак ибн Сулейман ибн Али. Противопоставить блеску их меча византийцам было нечего[317].

Такие неудачи всегда подрывают авторитет верховной власти, и нет ничего удивительного в том, что, когда св. Ирина попыталась получить присягу от войска, часть полков взбунтовалась. Солдатам предлагалось дать клятву следующего содержания: «Не признаем, царица, сына твоего царем при жизни твоей», но армянская часть из фемы Армениак заявила императрице: «Мы не будем ставить имени Ирины впереди Константина, но Константина, как прежде, поставим впереди Ирины».

Это было совершенно недвусмысленное неповиновение, хотя и справедливое. Царица направила в мятежный полк своего спафария Алексия Муселя схватить зачинщиков, но армянские солдаты сами захватили того и… предложили стать их начальником. Посадив под стражу прежнего командира полка Никифора, они провозгласили Константина VI единственным императором, отказав в царстве его матери. Этот пример быстро распространился по всей армии — один за другим полки прогоняли своих командиров и признавали своим императором только Константина, без св. Ирины.

Таким образом, в октябре 790 г. все вдруг изменилось в одночасье. Армия единодушно признала Константина VI царем и отстранила мать от власти. Ее верных евнухов разогнали, Ставракия постригли в монахи, а саму императрицу заключили под домашний арест во дворце Елеферия, построенном ею же самой. Мудро рассудив, что человек, предавший раз, предаст и во второй, император отказался от услуг Михаила Лаханодракона и первого спафария Иоанна, взбунтовавших армию против св. Ирины (в массе своей иконоборцы, они не могли простить ей VII Вселенский Собор), а сам решил во главе войска наказать болгар.

Как только потеплело, в начале апреля 791 г., император Константин VI дошел до крепости Провата, где в небольшом сражении потерпел неудачу. Ночью после боя его войска окончательно пали духом — все же это были не железные легионы Льва III и Константина V — и бежали, оставив своего императора. В итоге царь вернулся в Константинополь без славы[318].

Следующая неудача императора — уже в войне с арабами, случившаяся в сентябре 791 г., привела молодого царя в уныние. Осень и начало зимы придворное окружение внушало ему, что эти неудачи — суть следствие отстранения императрицы, которая на самом деле является добрым помощником и советником сыну. Видимо, Константин VI и сам начал испытывать угрызения совести, поэтому в январе 792 г. вернул царицу на трон, к вящей радости всего народа и армии. Исключение составил все тот же мятежный армянский полк, отказавшийся признать св. Ирину царицей Римской империи. Но императрица тут же показала, что теперь врагам противостоит ее воля, решительность и характер: она приказала схватить Алексея Муселя по обвинению в попытке насильственного захвата верховной власти и постричь в монахи. После этого бунт сам собой прекратился.

К несчастью, молодой царь был плохим военачальником и не унаследовал от деда и прадеда их таланта полководца. В июле 792 г. он совершил поход на болгар, но возле крепости Макерлон хан Кардам (777–803) разбил его войско. Дело обстояло так: легкомысленно понадеявшись на предсказания придворного астролога, император перешел в наступление, и византийская кавалерия опрокинула врага. Но когда всадники увязли в шеренгах болгар, в спину им ударили резервы, скрытно расположенные ханом Кардамом. Вскоре в рядах византийцев началась паника, и исход сражения был уже предопределен[319].

Константин VI потерял много воинов убитыми, причем не только среди солдат, но и командиров. Погибли такие известные полководцы, как Михаил Лаханодракон (его услуги вновь потребовались Римской империи для похода), патриций Варда, первый спафарий Стефан, старшие офицеры Никита, Феогност и Хамей. Варвары захватили громадный обоз с царской прислугой, коней, шатры и войсковую казну. В общем, поражение было полным, каких уже давно не испытывала византийская армия. Раздосадованный царь вернулся в Константинополь, где его авторитет пал совершенно, и с тревогой узнал, что войско пытается возвести на царский престол бывшего цезаря Никифора, своего дядю. Тогда-то и случилась неприглядная история: по приказу Константина VI в 792 г. Никифор был лишен зрения, а Христофор, Никита, Анфим и Евдоким — языков[320].

Какой-то злой рок стал кружить над семьей Римских царей после этих событий. В 793 г. вновь взбунтовался армянский полк, посадивший под стражу своего командира патриция Феодора. К ним император направил начальника вукеллариев Хрисохерина и первого спафария Константина Артасира, чтобы те усмирили армян, но солдаты арестовали сановников и ослепили их. Дошло до того, что императору пришлось вступать в настоящий бой со своими же солдатами, и лишь благодаря предательству некоторых армян после двух боевых столкновений сумел в 794 г. одержать победу.

Главари мятежников были казнены, некоторые солдаты сосланы в ссылку, остальных, уже как частных лиц, переселили на Сицилию и другие Богом забытые острова Средиземноморья. Однако и здесь царя ждали разочарования: предатели из армян, не получившие обещанной награды, сдали арабам крепость Камах, а в октябре того же года мусульмане без боя овладели крепостью Фивазой. Правда, в апреле 795 г. Константин VI совершил удачный поход против арабов, которых разбил возле крепости Апусан, но это сражение носило откровенно локальный характер и не могло повлиять на общий ход военных действий.

Не снискав своими ратными подвигами уважения в армии, молодой император, словно специально, делал все для того, чтобы лишиться его и в общественных кругах. В августе 795 г. Константин VI, давно уже тяготившийся женой Марией, развелся с ней, объявив, будто бы жена хотела отравить его — очевидная ложь. Патриарх св. Тарасий справедливо усомнился в этом преступлении и напомнил царю, что римский закон знает только одно основание для развода — прелюбодеяние супруги. Император настаивал и даже приказал принести для обозрения какую-то чашу с жидкостью, утверждая, что это и есть яд, подготовленный женой. Но архиерей оставался непреклонным[321].

Тогда, даже не пытаясь подыскать должных канонических оснований, Константин VI постриг бывшую супругу в монахини, а после чего объявил царицей дочь придворного сановника Феодоту, с которой уже давно состоял в близких отношениях. Патриарх св. Тарасий попытался не допустить этот явно неканоничный брак царя, но тот пригрозил, что в случае отказа архиерея благословить их союз ревизует VII Вселенский Собор и восстановит иконоборчество[322]. Патриарх сдался и в качестве нейтральной фигуры взирал на то, как приглашенный императором придворный игумен Иосиф совершил обряд венчания.