В итоге все вылилось в череду бесполезных жестов и пустых фраз — вроде того, что Онора напомнила Карле Фрейд не забыть прихватить свой плед — на носу зимний сезон, а в Александрии выдаются и прохладные дни. Но и Онора, и все остальные отлично понимали, что климату не изменить положения, в каком оказалась Фрейд. Наоми и еще несколько сестер помогли ей упаковать вещи. Подали и нетерпеливо вибрирующий двигателем грузовик, чтобы отвезти Фрейд. Все еще нетвердо державшуюся на ногах Карлу усадили в кабину. Наоми с коллегами с трудом втиснули кофр и картонку Фрейд в кузов.

И тут Наоми кое-что вспомнила.

— Ведь и Митчи тоже в Александрии, — выкрикнула она.

Но грузовик уже разворачивался, и Наоми так и не поняла, услышала ее Фрейд или нет.

Однако тот день вообще оказался днем отъездов и переводов. На место Фрейд в послеоперационное отделение была назначена Неттис. В той хибаре находились бормочущие и стонущие раненые с ампутированными конечностями и другие выжившие после операции из недавно прибывших. Старшая сестра с двумя санитарами на флангах явилась в отделение и объявила Неттис, что до полного излечения от своей мании она будет находиться в «учреждении для отдыха». Одной из ее подружек, добавила старшая, будет поручено упаковать все необходимые вещи и доставить их ей.

«Отделение для отдыхающих» — эвфемизм для сумасшедшего дома, который находился ниже Головы Турка. Неттис наотрез отказалась туда ехать, но, по словам медсестер, ей дали понять, что в случае неповиновения санитары тут же наденут на нее смирительную рубашку, и ей так или иначе придется подчиниться. Все необходимые бумаги уже подписаны, так что…

— И сдайте ваш передник, — велела старшая сестра.

Бедняжке Неттис не оставалось иного выхода, как подчиниться.

Ее уход — в отличие от отъезда Карлы Фрейд — не вызвал ажиотажа у коллег-медсестер. Проводить Неттис вышли лишь несколько девушек. Сестры Дьюренс в тот момент отсыпались. О случившемся узнали лишь после подъема дежурной смены, заступавшей в ночь. Салли охватило безысходное отчаяние, когда она поняла, что начальство выстроило собственный мир со своими изуверскими правилами и предписаниями. Осознание этого заставляло других медсестер ощутить полнейшее бесправие перед лицом перспективы загреметь на Голову Турка. Прерогативы местных властей, судя по всему, были куда шире, чем в куда более привычном мире за пределами этого острова, от которого они были отрезаны.

Узнав об этом, Салли буквально кипела от возмущения. Наоми и того хуже — она едва не взорвалась от гнева, удивительно, что форменное платье не разошлось на ней по швам. Весь вечер Салли не спускала глаз с сестры в полумраке хирургического отделения. И продолжала молча смотреть на нее и когда они ужинали в половине десятого, и когда обедали в три часа утра. Салли с Наоми и словом не перебросились. Перевод Фрейд и арест Неттис, как считали сестры Дьюренс, произошли неспроста и связаны между собой. Оба события были настолько непонятны и значительны, что любые попытки их обсуждения казались неуместными и бессмысленными.

— Завтра надо сходить к палатному врачу, — предложила Наоми. — Пойдешь со мной?

— Пойду. Но зачем?

— Взглянуть на его отчет по Фрейд.

В глазах Наоми читалась непоколебимая решимость.

— С какой стати ему показывать нам этот отчет?

— Он понимает, что рано или поздно отчет придется кому-то предъявить. После этого его можно предъявить кому-нибудь из начальства. Вот мы и станем чем-то вроде связующего звена между палатным врачом и начальством.

Казалось, Наоми всерьез считала, что все еще можно исправить.

— Мы же своими глазами видели нанесенные ей травмы, — сказала Салли, надеясь нейтрализовать излишнюю целеустремленность сестры. — И всегда можем заявить об этом, если нас спросят.

— Ты же сама видишь, что к мнению женщин здесь не прислушиваются, разве нет? Оно гроша ломаного не стоит. А вот отчет врача…

— Подумай сама… Он ведь ни за что не согласится. Сто процентов не согласится.

— Тогда придется стащить этот отчет.

— Ну, это уже чистейшее безумие, — сказала Салли.

— Так ты готова пойти со мной? — не унималась Наоми.

Салли не могла не подчиниться — этого требовал давний уговор о дружбе.

— Ладно, — не стала перечить сестре Салли. — Я пойду с тобой.

Если же палатный врач — его можно было отнести хотя бы к числу сочувствующих, — даст им от ворот поворот, это хоть как-то отрезвит неуемную Наоми.

В семь утра на дежурство заступила дневная смена. Салли передала Кэррадайн молодого пациента, которому два дня назад отняли руку, а вчера вечером — пораженную гангреной ногу. Всю ночь сердце его работало с перебоями. Мыслями он все еще оставался на Галлиполи, температура скакала от 36 до 39 градусов. Разговаривая с Кэррадайн, Салли заметила, что у той изо рта плохо пахнет. Плохая еда. Отвратительные зубные щетки. Ставшая привычной тоска. Человек, низведенный до положения раба.

Салли отыскала Наоми, и по продуваемым утренним ветром аллеям вокруг Головы Турка сестры вскоре пришли в инфекционное отделение. Здесь все выглядело лучше — несмотря на полное бездействие полковника. Благодаря упорству медсестер и компетентности врача здесь все же удалось навести хоть какой-то порядок. День ото дня становилось холоднее — долгое южное лето увядало, — число мух неуклонно уменьшалось, а вместе с ним, соответственно, число дизентерийных больных. Проклятьем наступавшего времени года была пневмония.

Войдя в отделение, сестры Дьюренс, двигаясь по проходам между коек, оказались в поле зрения палатного врача. Тот заметил девушек.

— Сэр, как только у вас будет свободная минута… — обратилась к нему Наоми.

Врач встревоженно взглянул на Наоми и Салли.

— У меня таких минут вообще не бывает, — ответил он.

И все же подошел.

— Постараюсь покороче, — заверила Наоми. — Вам известно, что полковник во избежание скандала решил перевести Фрейд в Александрию?

— Фрейд?

— Карлу Фрейд. На которую было совершено нападение.

— Мисс, эти вопросы вне моей компетенции.

— Но именно вы осматривали ее после всего, что произошло. Если бы вы дали мне копию вашего отчета… В нем перечислены ссадины и… все остальное…

— Что? — не понял врач.

— Если бы вы могли дать мне ваш отчет осмотра Фрейд… Копию отчета, — понизив голос, повторила Наоми.

— Младшая медсестра! Вы ведь не мать Карлы Фрейд, насколько я понимаю.

Вид у Наоми был испуганный и злой одновременно.

— Нет, не мать. Но можете спокойно считать ее моей родной сестрой, — прошептала она. — Вы же передали копию полковнику. Так передайте вторую нам.

— Полковник — это одно, а вы совсем другое… Вот что — уходите отсюда.