– Вы к кому? – спрашивает грозно.

– Георгий Александрович, – протягиваю руку. – Меня зовут Руслан. И я друг Марии.

Он как будто даже отшатывается от меня. Не ожидал. Но сердце у него крепкое. Выдержит такой сюрприз.

– Что за друг? – щурится и, не стесняясь, оглядывает меня. – Мне Маша ничего не рассказывала. Уклонист? – хмурится.

– Никак нет! – рапортую я. – Курсант кадетского корпуса!

Спасибо папе за три месяца ада. Сейчас пригодились.

– Чего пришел? – спрашивает уже добрее, как мне кажется. Ну, я хочу в это верить.

– Знакомиться, – улыбаюсь. – Ну, и Машу навестить.

Георгий Александрович еще раз осматривает меня и подает-таки руку.

Первый контакт есть.

– Ну, заходи, друг, – усмехается дед. – Интересно же послушать, что Маша мне расскажет про курсанта. Всегда твердила, что не полюбит военного.

– Ну, я уже закончил, – улыбаюсь и, замечая строгий взгляд, добавляю: – но очень скучаю по казарме!

Он опять усмехается.

Мы заходим в дом.

– Маш, тут курсант к тебе, – говорит Георгий Александрович. Проходит в кухню первым и отходит в сторону, открывая меня перед Машей.

Она как раз что-то жует. Раскрывает рот, распахивает глаза. Потом судорожно сглатывает и давится. Начинает кашлять. Ее дед заботливо подходит и стучит ей по спине.

Маша опять удивленно смотрит на меня.

– Руслан? – произносит, наконец.

– Значит, все-таки, знаешь? – усмехается Георгий Александрович. – Что же не знакомила? Сам, вон, пришел. Курсант, – хмыкает с усмешкой. – Садись, давай, чай пить. Замерз, смотрю. Как сюда добрался-то?

– Друг помог, – отвечаю я и сажусь рядом с Машей. А она опускает взгляд в чашку и молчит.

– Ну, рассказывай, курсант Руслан, – Георгий Александрович садится напротив.

– Что рассказывать?

– Все. Прямо с самого начала. Без вранья. Все, как есть.

И я рассказываю. Не все, конечно. Опускаю очень многое. Вижу порой, как щеки Маши становятся пунцовыми. Вспоминает и, наверное, боится, что я кое-что расскажу деду. Но я же не дурак.

– Так-так, – задумчиво произносит Георгий Александрович. – И что же ты сейчас хочешь, Руслан? Зачем приехал сюда? Как нашел, ладно, не спрашиваю. Если есть желание, найти можно все, что угодно. Но что тебе надо? Или кого? Машу? Зачем? Получить то, что не дают?

– Дед! – вспыхивает Маша.

– Не вмешивайся в мужской разговор, – Георгий Александрович опять очень серьезен. – Давно говорил, что увольняться надо! Вот такие тебе нравятся? – кивает на меня. – Михаил плохой, а этот хороший?

– Я не «такие» и не «этот», – произношу серьезно. – Меня Руслан зовут. И, если бы я хотел сделать то, о чем вы думаете, то не притащился бы сюда в мороз.

Георгий Александрович смотрит на меня, нахмурившись, но молчит.

– Я приехал с вами познакомиться. Похоже это на то, как если бы я хотел сделать то, о чем вы думаете? Зачем мне перед вами мелькать тогда?

Он громко выдыхает и отворачивается. Смотрит в стену.

Маша побледнела и только я полон решимости. Я был готов к такому приему, что скрывать.

– Ты из-за этого вчера куролесила ночью? – спрашивает Георгий Александрович уже у Маши. – Знала, да?

Та кивает молча.

– Что же ты, Руслан, нервы ей портишь? – теперь обращается ко мне. – Всю ночь не спала и мне не давала. Хорошо у меня сбор есть волшебный. Успокаивающий и снимающий возбуждение. С бромом. Специально у нашего лекаря взял. Солдатикам помогает и Маша, вон, как выпила его, сразу успокоилась. А то то собаку покормить, то помыться среди ночи. Вот выпила успокоительное и сразу помогло. Так ведь, Маш? Если что, опять сегодня на ночи стаканчик принесу.

Так-так. Стоп. Это он про что сейчас? Какой сбор? С бромом?!

Это я его вчера выпил, что ли?! Да тут вся семья опасная! Не только Машенька!

Бром. Это его ведь в армии дают, чтобы ничего не хотелось?! Черт! Может, поэтому я так легко утром от Маши-то из постели вылез?! А если у него побочка?!

Вот, я сейчас сижу рядом с Машей, а Руслан-младший вообще не шевелится. Черт!

Не слушаю, что там говорит дед Маши. Вообще не до этого. Мне надо срочно удостовериться, что все в порядке. Но как?!

И тут у Георгия Александровича звонит телефон. Он смотрит на экран, потом говорит:

– Так, мне поговорить надо. Прошу прощения, – встает и выходит из комнаты, закрывая дверь.

– Руслан! – тут же Маша вскакивает и строго смотрит на меня. – Что это было сейчас?! Ты что?! Это очень неудачная шутка! Уходи, пока дед не вернулся!

Я тоже встаю, улыбаюсь. Делаю шаг к ней и прижимаю ее попой к столу.

– А это не шутка, Маша, – говорю тихо. Кладу руку ей на скулу.

Она все еще в халате махровом. В том самом, в котором спала со мной. Второй рукой я ныряю под подол и касаюсь ее ноги.

Ого! И Руслан-младший сразу дергается. Пытается встать в стойку смирно, упирается в ткань.

Все в порядке. Просто при деде он вел себя хорошо.

– Руслан! Прекрати. Что ты делаешь? – Маша пытается уклониться от моих губ, но я все равно касаюсь шейки.

– Проверяю, – шепчу ей в нежную кожу. – Ты что мне вчера выпить дала, злодейка? Хочешь обидеть Руслана-младшего?

– Ты сам выпил. Но я не собираюсь за это извиняться. Тебе не помешает, – вредничает она, а у самой вон как венка на шее отстукивает. И Маша уже не отодвигается.

– Так легко нас не возьмешь, Машенька, – шепчу я и прижимаюсь к ее ноге, чтобы она почувствовала настрой Руслана-младшего. Губами скольжу по горячей коже. – Маш, ты видишь, на что иду ради тебя? Ведь не отдаст Георгий Александрович тебя просто так, да? Испытания придумает?

– «Отдаст»? – поворачивается и смотрит мне в глаза. – Ты… ты хочешь забрать меня?

– А ты еще не поняла? – приближаюсь к ее губам. – И хочу, и заберу. На Новый год ты моя, Маш. Только моя.

– А меня спросить? Хочу ли я? – спрашивает, а голосок дрожит. Конечно, хочешь. Еще как хочешь.

Тут за дверью кашель слышится. Георгий Александрович возвращается. Не крадется украдкой. Как будто заранее извещает о своем приходе. Он мне нравится.

Маша тут же отталкивает меня и опять садится. Берет в руку чашку, но тут же ставит обратно, потому что руки дрожат. Прячет их под стол.

Я поправляю Руслана-младшего и тоже сажусь. Неудобно. Капец. Он так возбудился от этой беседы. Но не бромом же его успокаивать. Надо отвлечься.

Дверь открывается и заходит Георгий Александрович. Подозрительно смотрит на нас. Но мы сидим прямо, сложив руки под столом. Оба.