Адмирал вопросительно вскидывает брови.

– И о чем же она сообщила?

– Подводники обещали отпустить Черенкова, если наши противолодочные силы не станут преследовать субмарину в течение двух часов.

– А как же блок?

– Я разберусь с этим вопросом, – морщится фээсбэшник. – Лучше расскажите что-нибудь позитивное.

– В каком смысле?

– В смысле о работе своих акустиков.

– Последний доклад акустиков прошел десять минут назад. С лодкой поддерживается устойчивый контакт.

– Это хорошо. Что же, сильно шумит?

– Прилично. Идет максимальным ходом.

– С чем вы это связываете?

– Подозреваю, экипаж, не заботясь о скрытности, старается быстрее достичь края океанской котловины. Там на большей глубине ее достать будет намного труднее.

– Понятно, – вздохнул генерал и кивнул на стаканы: – Пейте чай, товарищи офицеры, пока не остыл…

Постучав, Анна Воронец заходит в каюту.

Она выглядит так, словно в последние часы ее жизни ничего необычного не происходило. Спокойное выражение лица, волосы аккуратно причесаны; теплый свитер и черные джинсы подчеркивают хорошую ровную фигурку; движения точны и выверенны.

– Присаживайтесь, Анна Аркадьевна, – приглашает Сергей Сергеевич, отмечая про себя удивительную выдержку женщины. – Горячего чая не желаете?

– Не откажусь.

Под пристальными мужскими взглядами она садится в кресло, берет стакан двумя руками, подносит к губам, дует и делает пару глотков. Трое мужчин смотрят с нескрываемым любопытством: дескать, женщина, а сумела без специальной подготовки спуститься на глубину; побывала в роли пленницы на шпионской подлодке, а потом самостоятельно доплыла до поверхности. Четвертый глядит с профессиональным интересом – оценивает ее состояние.

И не удерживается от вопроса:

– Вы нормально себя чувствуете? Озноба или других неприятных ощущений нет?

– Нет. Я в порядке, – уверенно отвечает она.

Выдержав паузу, генерал задает первый вопрос:

– Что с Черенковым?

– Евгений остался в лодке в качестве заложника. Через два часа они обязаны его выпустить. И еще… он, к сожалению, ранен.

– Ранен?

– Да. Выстрелом из пистолета в правую часть груди.

Генерал переглядывается с доктором. Вздохнув, тот пожимает плечами.

– Когда начался отсчет времени? – продолжает чиновник из ФСБ.

Воронец хмурит лобик и задает встречный вопрос:

– Сколько я на корабле?

– Вас приняли на борт сорок пять минут назад, – с точностью педанта отвечает Черноусов.

– Плюс минут десять пришлось болтаться на волнах, пытаясь привлечь к себе внимание. И около четверти часа я поднималась с глубины. Итого – час десять.

– Значит, мы обязаны ждать еще пятьдесят минут?

– Думаю, немного больше, – вмешивается Михаил Жук. – Некоторое время пловцам с лодки понадобилось на освобождение гребного винта, который запутали тросом Черенков с Фурцевым.

– Вы правы, – сделав очередной глоток горячего напитка, соглашается Анна. – Только пловец на подлодке остался один. Остальных ваш отряд благополучно уничтожил.

Анну просят вкратце воспроизвести хронологию событий с того момента, как ее захватил незнакомый боевой пловец.

– Можно еще горячего чая?

– Конечно, Анна Аркадьевна! – снимает генерал трубку телефона и отдает распоряжение.

Тяжело вздохнув, она начинает нелегкий рассказ…

* * *

До истечения оговоренного срока остается пятнадцать минут. Закончив совещание, четыре офицера и Анна скорым шагом направляются в сторону вертолетной площадки, где молотит винтами поисково-спасательный «Ка-27».

– Это правда, что подводная лодка различает звуки летящего над водой вертолета? – цепляя за рукав Черноусова, спрашивает Сергей Сергеевич.

– Правда. Современная аппаратура хорошо слышит противолодочную авиацию, – мрачно отвечает тот. – Другой вопрос: есть ли такая аппаратура на борту этой небольшой субмарины?

– Значит, рисковать не будем. Дадите разрешение на взлет по истечении двух часов.

На подходе к площадке генерал обращается к Жуку:

– Какая в этих широтах температура воды?

– На поверхности плюс четыре. Ниже пятнадцати метров значение резко падает почти до нуля.

– Доктор, сколько человек протянет при такой температуре?

– Обычный человек в гидрокостюме «сухого» типа продержится минут тридцать-сорок, тренированный – в два раза дольше.

– Но у наших парней костюмы с обогревом! – настаивает Сергей Сергеевич и с надеждой глядит на Михаила Жука.

Капитан третьего ранга рад бы поддержать надежду, но…

– Активный обогрев был включен во время первого погружения, – отворачивается он в сторону. – Сомневаюсь, что подводники подзарядили Евгению батарею.

– Черт!.. Где командир авиагруппы?!

– Он в кабине, – подсказывает кто-то.

– Решил лететь сам?

– Так точно. Он – самый опытный летчик в составе авиагруппы.

– Выяснить, сколько заправлено в вертолет горючего!..

Пока народ выясняет информацию, в грузовую кабину «кашки» загружают все необходимое: спасательные жилеты, пару стареньких аквалангов из арсенала корабельной водолазной команды, сигнальные ракеты, два бинокля и пяток шерстяных одеял.

– Сергей Сергеевич, позвольте мне тоже полететь на поиски? – просит Анна.

Старик оборачивается, пристально смотрит в ее большие серые глаза, наполненные мольбой и болью. Она хорошо держалась после подъема с глубины. Очень хорошо. Но сейчас ее нервы могут сдать – старик это чувствует. И все же задает важный для себя вопрос:

– Зачем вам это?

– Я… Просто… Женя сделал все, чтобы спасти меня, и я не могу сейчас остаться в стороне. Просто не имею права.

– Что ж, не возражаю. Только оденьтесь потеплее – вы до сих пор не согрелись.

– Спасибо…

– Товарищ генерал-лейтенант, в вертолет заправлено все оставшееся топливо, – подбегает с докладом старший помощник. – Почти на три часа полета.

– Ясно, – смотрит Сергей Сергеевич часы. – Сажайте назначенных для поиска людей, и пусть вертолет взлетает!..

* * *

Оторвавшись от покрытой пеньковой сеткой площадки, «Ка-27ПС» отваливает в сторону. Разворачиваясь и одновременно набирая полный ход, в том же северном направлении идет БПК. Именно там – у северной границы моря Лаптевых – заканчивается пологая материковая отмель и начинается океанское ложе. Именно там группа корабельных акустиков в последний раз слышала субмарину малого класса…