На экране появился морщинистый человек с длиннющей седой бородой и свисавшими почти до пола усами. Внешне он был похож то ли на монаха Шаолиня, то ли на сказочного деда-бородеда — особенно благодаря длинной самотканой рубахе до пят. Корреспондент представил его старцем Порфирычем.

«Порфирыч родился в глухом лесу Архангельской области, — услышали телезрители. — Питался, по его словам, только корешками целебных растений, пил родниковую воду. Увидев телекамеру, он сильно удивился — до недавнего времени ведун не знал, что такое телевидение. Да и обычный электрический свет вызвал у него испуг — для Порфирыча такие новшества техники оказались в диковинку».

Все это время на экране дефилировал бородатый старец, босоногий и с огромным посохом. То и дело он останавливался, широко улыбался и вглядывался в дальние дали. Все это, судя по всему, должно было символизировать его прозорливость.

А закадровый текст продолжал рассказывать об уникальных способностях бородача:

«Никаких астрономических приборов у Порфирыча, разумеется, нет. Читать он не умеет. Однако старец смог в точности описать нам траекторию метеорита, упомянув даже о таких подробностях, которые известны лишь ученым.

— Енто такое как ядро пушки каменное, только шибко великое, — объяснял Порфирыч.

И тут же, прямо на песке, он нарисовал палочкой, как движется небесное тело. Обозначил и Луну, и нашу горемычную планету Земля.

— Вот, сынок, гляди сюдоть, — продолжал Порфирыч. — Ентое ядро, воно во так во пролетить, тут рядышком совсем будеть, но не зацепить воно земельку родную нашу. Так что ты, сынок, не волнуйся, и людцам нашим русским передай тоже, чтоб и они шибко-то не волновались. Дед Порфирыч уже силушкой своей, от Бога ему данной, свернул его путь подальше от планетки-то нашей круглой. Враги, да, они хотели погубить наш народец, да не даст им, супостатам, того старец Порфирыч.

По утверждению старца, катастрофу планетарного масштаба, в возможность которой верит уже более половины россиян, удалось предотвратить. Кстати, этого же мнения придерживаются и многие светила науки. Известный израильский ученый астроном Хаим Шлезель написал в своем блоге:

«Ситуация была предсказуемо напряженной, столкновение казалось неизбежным, но тут… О чудо! Метеорит, летевший прямо навстречу нашей планете Земля, вдруг изменил траекторию своего движения, будто повинуясь чьей-то волевой команде».

Поэтому ученые призывают граждан России не волноваться. И мы также надеемся, что день 31 августа будет омрачен лишь по одной причине: он станет последним днем лета — а не последним днем вообще. Но стоит ли сильно расстраиваться по этому поводу? Сергей Бабищев, Артур Клюцкий специально для НТВ».

Далее диктор перешла к международным новостям. Вот уже который день они начинались с ситуации в небольшом ближневосточном государстве Такар.

— Силы повстанцев разгромили остатки армии бывшего правителя Такара Аль-Самоди. Вчера ночью они совершили стремительный марш-бросок и вошли в столицу страны Канаа, где их с цветами встречали сочувствующие жители. О развитии событий — в репортаже нашего специального корреспондента Ивана Демидина.

* * *

Аль-Самоди сидел на веранде своего зимнего дворца в мавританском стиле, построенного самым высокооплачиваемым американским архитектором. В бокале из дорогого богемского стекла поигрывал всеми цветами радуги «Хеннеси» пятидесятилетней выдержки.

Бутылка такого напитка стоила порядка 500 долларов. Бар Аль-Самоди пополнялся благодаря специальным авиарейсам из Франции. Но теперь он был пуст. Самолеты президента уже давно не взлетали с его личного аэродрома. Да и ни одна страна мира не согласилась бы предоставить полосу для их посадки.

Аль-Самоди сделал последний глоток, вслушиваясь в доносившиеся с улицы звуки. Крики, песни, рев моторов сливались в сплошной шум. То и дело его перекрывали одиночные выстрелы.

С каждой секундой этот шум становился все ближе и ближе. А Аль-Самоди по-прежнему сидел в своем любимом плетеном кресле, ощущая приятное послевкусие от последнего глотка любимого напитка.

— М-да, время идет, конец близится, — грустно подумал он.

Еще вчера в душе у президента теплилась надежда. Да, его верные войска разбежались. Но может быть простые граждане встанут на защиту своего правителя?

Совсем недавно они были готовы ковром перед ним стелиться. А теперь, когда враги устроили заговор против народного правителя, ни один человек из народа не встал на его защиту. Даже дворцовая гвардия и та куда-то делась. Выйдя на террасу, Аль-Самоди не заметил обычных постовых у входа.

— С другой стороны, на все есть законы природы, — грустно констатировал президент, почесывая старческую лысину.

Он очень часто произносил вслух слово «народ». Но в его размышлениях обычно встречалось совсем другое слово — «биомасса». Все годы своего правления Аль-Самоди воспринимал народ именно как бесформенную глину, из которой можно вылепить то, что он пожелает. Реализовать свой каприз художника.

Правителю казалось, что народ с таким положением вещей вполне согласен. Несогласные, всякие там белые вороны, иногда, конечно, тоже появлялись, но сразу после этого и исчезали. Специальный отряд гвардии имел привычку хоронить трупы в известковых ямах.

Но, как выяснилось, все оказалось не так просто. Президент еще и сегодня не мог поверить в то, что он потерпел поражение — фатальное и бесповоротное.

Вдруг за спиной послышался шум. Обернувшись, Аль-Самоди увидел свою правую руку — генерала Абдель-Мосима.

— Товарищ президент, а куда девать баб? — задал резонный вопрос начальник службы охраны.

И действительно, во дворце находился один из лучших гаремов на Ближнем Востоке. Каждый год он пополнялся все новыми и новыми экземплярами из числа местных девушек, а иногда и чересчур отважных туристок, которые не побоялись заглянуть в этот тихий уголок мира.

Впрочем, многие из них и сами охотно соглашались стать женой президента — пусть себе и десятой или пятидесятой по счету. В Такаре это считалось лучшим вариантом карьерного роста. К тому же, селекция была жесточайшая.

Аль-Самоди и сам уже точно не помнил, сколько у него было жен. Память и вообще часто его подводила. Как-никак, годы брали свое. Он уже давно разменял девятый десяток. И девушки интересовали его разве что по инерции — президент теперь уже слабо представлял, что с ними надо делать.

— Перебей их всех, — негромко приказал Аль-Самоди.

Ему было обидно, что его жены его переживут. Не зря ведь раньше существовала традиция хоронить их вместе с мужьями.

Президент затянулся крепкой кубинской сигарой и снова стал вслушиваться в темноту. Он ожидал услышать жуткие крики из левого крыла дворца, мольбы о пощаде, а потом неумолимые автоматные очереди.

Эти звуки всегда были близки его сердцу. Тем более, если крики и предсмертные хрипы раздавались из уст юных и прекрасных созданий. У Аль-Самоди был повод им отомстить — они были молоды и прекрасны, а он — дряхлый старикашка, дни которого уже сочтены, причем при любом раскладе этой заварушки.