— Что ж, пойдем в ближайшую таверну, мне тоже не мешает поесть. Но только потом я не могу задерживаться в городе, мне надо спешить на ярмарку. Если хочешь, пойдем туда вместе, а по дороге ты расскажешь о себе.

— Конечно, я пойду с тобой, добрый господин! — охотно согласился оборванец.

— Откуда ты знаешь, что я добрый? Или говоришь так, чтобы мне угодить?

— Нет, я умею распознавать душу по лицу.

— Значит, ты не только хороший драчун, но еще и мудрец? Как твое имя?

— Рашид, господин.

— Ты араб?

— Нет, я родом из Бухары. Это город в Хорасане.

Они вошли в таверну, где посетителей в этот час было мало, поскольку время завтрака уже прошло, а до обеда было далеко, да и большинство жителей города спешило на ярмарку. Однако хозяин таверны, увидев Рашида, скривился и, обращаясь к Дмитрию, спросил:

— Зачем ты привел сюда этого юродивого, господин? Моя таверна — приличное заведение, а не богадельня для умалишенных.

— Не твое дело, кто со мной, — резко ответил Клинец. — За деньги ты обязан накормить любого. К тому же этот старик считается юродивым только из-за того, что слишком мудр.

Недовольный трактирщик пожал плечами, но принес вино, лепешки, сыр, рыбу и фрукты. Увидев, как набросился Рашид на еду, Дмитрий понял, что бедняге редко удается досыта поесть. Но если даже несмотря на голод он сумел одолеть двух молодых верзил, то какие же чудеса боевого искусства он способен показать, когда окрепнет? С интересом разглядывая странного человека, Дмитрий спросил:

— Как же ты в почтенном возрасте вдруг оказался так далеко от дома?

— Я не сразу здесь оказался, — вздохнул Рашид. — Судьба забрасывала меня во многие города и страны.

— Может быть, ты купец, как и я?

— В молодые годы был я и купцом, господин… Если можешь, назови мне свое имя, русич.

— Ты догадался, что я русич? Да, от тебя мало что скроешь. Зовут меня Дмитрий Клинец.

— О! Нынче здесь праздник, посвященный твоему святому, — обрадовался Рашид. — Он должен спасти тебя от опасностей и подарить удачу.

— Да, хорошо бы: удача мне очень нужна, — улыбнулся Дмитрий.

Расправившись с едой, они заспешили к городским воротам, ведущим на ярмарочную площадь. Клинец удивлялся, что его пожилой спутник идет быстро, бодро и совсем без одышки.

— Сколько лет тебе, Рашид? — спросил он с удивлением.

— Не знаю, сколько лет моей душе, но мое бренное тело появилось на свет шестьдесят пять лет тому назад.

— Ну, а теперь расскажи, как и где ты научился такой ловкости, что валишь с ног молодых силачей.

— Это целая наука, господин мой Дмитрий. Сорок лет назад судьба забросила меня в Китай, где я долгие годы жил в одном могущественном монастыре. Там научили меня владению жизненной энергией тела и духа. Человек, освоивший великую науку ци-гун, даже без оружия может побеждать вооруженных противников.

Дмитрий недоверчиво посмотрел на странного человека.

— Если ты владеешь такой великой наукой, Рашид, то почему же не стал богатым и знаменитым? Ведь здесь за твою науку многие готовы будут дорого заплатить.

— Но я не имею права отдавать такое могучее оружие в чужие руки, ведь его могут употребить во зло. Да и никто мне не верит. Одни считают меня сумасшедшим, другие — колдуном, завладевшим волшебным кольцом джинна.

— Вот оно что… — Дмитрий остановился и взял Рашида за руку. — Не это ли кольцо хотели отнять у тебя двое верзил там, у галереи?

— Да, господин. Это обычное кольцо, простое и дешевое. Но мне оно дорого как единственная память о родном доме. Глядя на него, я вспоминаю мать и отца.

— А где сейчас твой дом?

— Нигде. Во время путешествия по пустыням и морям я потерял все, что имел. Один человек из жалости взял меня с собой в Константинополь, но он вскоре умер, а его глупые наследники выгнали меня из дому, сказали, что им не нужен такой старый и худой слуга.

— В самом деле глупые. Они не разглядели твоих способностей.

— О, господин, ведь я еще разбираюсь в лекарствах и ядах, знаю астрономию и поэзию, умею заставить преступника раскрыть правду, не прибегая для этого к пыткам. Даже умею иногда читать чужие мысли. Я пришел в Фессалонику с надеждой, что на такой многолюдной ярмарке найду умного человека, который меня оценит. И вот, наконец, так и случилось.

Слова Рашида о необыкновенных способностях Клинец не воспринял всерьез, посчитав их свидетельством стариковской хвастливости и желания поскорее найти себе прибежище. Оглянувшись на неотступного спутника, он со вздохом сказал:

— Я бы рад взять тебя на службу, Рашид, но еще сам не знаю, как сложится моя судьба. Здесь, на ярмарке, есть важное дело для меня и моих друзей. Кстати, мне еще надо их разыскать, мы шли сюда разными улицами.

— Не обращай внимания на меня, господин, — сказал Рашид. — Делай, что тебе надо, решай свои дела, а я буду рядом.

— Ты так хочешь у меня служить? — удивился Дмитрий.

— Да, ты мне нравишься, я чувствую в тебе добрую силу.

Клинец пожал плечами и ничего не ответил. Они как раз вышли за ворота и с холма окинули взглядом ярмарочную площадь. Палатки купцов тянулись рядами, между которыми был широкий проход для великого множества людей, снующих по ярмарке. Дмитрий понял, что в такой пестрой и разноязыкой толпе нелегко будет разыскать друзей и уж совсем невозможно — убийц, способных стать незаметными. Он растерянно переводил взгляд с одной группы людей на другую, различая по одежде и товарам греков, болгар, итальянцев, венгров, иверов[42]и многих иных приезжих из разных мест. Несколько раз мелькнули перед ним и плащи русских купцов. Но Шумилы и Никифора нигде не было. Дмитрий все-таки решил не сходить со своего возвышенного места, чтобы друзьям легче было его заметить. Скоро у него в глазах уже начало рябить от пестроты ковров и тканей, от бесконечного перемещения людей, вьючных лошадей и мулов. К шуму человеческих голосов присоединялось мычание и блеяние привезенных на продажу животных, лай собак, что сопровождали хозяев и охраняли их в дороге от волков и грабителей. И хоть на душе у Дмитрия было тревожно, он, как истинный купец, невольно залюбовался этой пестротой и изобилием и сказал, то ли обращаясь к Рашиду, то ли размышляя вслух:

— Со всего света купцы свозят товары… и ткани тут драгоценные, и фарфор из Китая, и редкие плоды, и чего только нет! Казалось бы: войны, бедствия, морские бури, опасные дороги; сохранить товар трудно, — но ухитряются же! А все потому, что купцы — вольные люди, трудятся на себя, ради своей прибыли. А заставь их, как холопов, все отдавать хозяину либо чиновникам в казну, а себе оставлять лишь малость на пропитание, — и не будет на торгах изобилия и редких товаров.