Дверь к входу в пещеру Фалаперга открылась легко и даже привычно, это было уже третье её посещение, не считая самого первого, на пути в Город Богов. К Мишкиному удивлению, открылась и вторая Дверь, на вершину горы Грудь Женщины, места вылета того чудовища, кость которого висела сейчас на шее сестры. Мишка не стал рассказывать ей страшных историй, справедливо полагая, что и действительности юному мозгу хватит за глаза… Пока она зарисовывала характерные виды камней, отложений пемзы и края глубоченной дыры, Мишка сориентировался по карте мага и взглядом нашел в голубоватой дали тёмный столбик, каменистый выход с одинокой скалой, там внизу, ритмично колыхаясь, жевал пустую воду огромный рот Бога-Рыбы.

Мир Кеи стал уже более близким и домашним, когда на нём заполнились хотя бы некоторые белые пятна незнакомых мест. Особенно теперь, с появлением крыльев и способа быстрого перемещения. Ветер на вершине нёс тысячи запахов и надежд и это помогло отбросить подальше назойливую мысль, всё чаще посещавшую голову Советника объединённого Королевства, о том, что надо хоть как-то начинать работы по реорганизации… Ну, хотя бы список дел составить…Ох, уж этот список! Он назойливо фантомом периодически всплывал перед глазами и Мишка будто воочию видел, как разворачивают его свиток и читают три короля, каждый на свой лад, в соответствии со своим характером…

— Я готова… Мро-ган… Я всё… Слышишь?

Теперь начиналось самое опасное. Конечно, четыре мощных кости плюс колдовство обеспечивали подъём над землёй, но на скорости ничуть не препятствовали удару о любой выступ, торчащий на этой же высоте, а неловкое движение в костюме могло довести полёт до штопора с метким соударением о поверхность Кеи, всегда держащей свои объятия распростёртыми для дерзких летунов.

Сегодня Мишка был сверху, а Фарис-Та висела на четырёх оттяжках от плеч и колен, что позволяло управлять её положением. Старт напоминал отрыв от полосы аэродрома самолёта с вертикальным взлётом. Два тела приподнялись вверх, потом Мишка маневрируя пальцами, заставил себя лечь в горизонталь, что вынудило через верёвки и сестру выполнить снизу этот же манёвр. Сейчас они находились в состоянии саночников, уже лежащих на краю ледяного спуска… Один толчок, и бешено начнёт расти скорость! Но ещё не поздно было вернуться в исходное положение…

Девочка внизу начала понимать, что бездна под ней, пока ещё крохотная, — лишь начало катастрофы. Руки её судорожно сжали стержень управления, очень захотелось всё бросить и оказаться дома или, хотя бы, вон на той травке с камнями, что так приветливо зовёт к себе… У неё проявился дикий страх высоты, которая впервые вот так, нагло, разверзлась внизу приглашая в гости…

— Фарис! Ты как там? Не бойся… Руки не стискивай… Никаких движений… Команду на подъём — только при опасности… Готова?…

Эти слова про руки он произнёс уже сотню раз, ещё дома, но знал, что сейчас они, скорее всего, давно вылетели в трубу животного страха. Мишка помнил, как на Земле он судорожно хватался за перила балкона четырнадцатого этажа, куда они с Пашкой заскочили просто так, «посмотреть». И всё было хорошо. И новенький блестящий лифт, и пейзаж города, пока глаза не опустились вниз, разглядев там, около игрушечных автомашин, таракашков — человечков. И сразу сладко и болезненно захотелось прыгнуть и лететь в детскую песочницу, но не восторг, а дикий ужас того, что его тело готово совершить предательство, заклинило разум и, цепляясь за жизнь, тот дал рукам команду: «Держитесь намертво»!..

А теперь онемевшее лицо сестры и закаменевшая поза подсказали, что ей ещё страшней, чем ему тогда, ведь не монолитный сваренный балкон стоит под ногами, а четыре жалких верёвочки держат на весу… Ждать больше нечего. Пора… И он дал команду «вперёд», крича вниз, но глядя теперь только перед собой: «Спокойно… спокойно…» и так бесконечно, успокаивая одновременно и самого себя…

Крылья в движении расправились. Отклоняя ноги в стороны, вверх-вниз, проверил реакцию на рули и понял, что они работают нормально, теперь оставалось только держаться направления, взятого чуть правее главного, чтобы не вывалиться прямо на тропу. «Тут лететь всего-то — метку» — сидела клином мысль, выбивая другую: «Ну и дурак! Куда понесло?!» Но тело автоматически повторяло: «Спокойно… Всё нормально…» и постепенно разжимались, словно тисками сжатые, собственные руки…

Трава приближалась и он медленно начал вписывать в ход мыслей команду «Вверх», не словами, конечно, а представляя себе линию перемещения тела… Сестра внизу закостенела в коллапсе… Лицо, всегда задорное, сейчас напоминало маску Ужаса, но она выполняла всё, что требовалось — висела… Мелькнула мысль о том, что вряд ли кто-нибудь из других рисующих смог бы вот так мужественно терпеть ужас на приличной уже высоте, но Мишка её отбросил, как несвоевременную… Дифирамбы потом…

Ориентир, который он себе наметил с высоты горы, давно уже куда-то сместился и пропал из поля зрения, сейчас они летели вдоль неглубокой долины, подчиняясь изгибам её склонов, плавно поднимаясь вместе с подъёмом рельефа, но это как раз устраивало внутреннего штурмана, сидевшего внутри… Лишь бы вперёд, а там «видно будет». И видно было. Подъём переходил в изумительной красоты альпийскую террасу, с поднутрёнными краями наподобие цирка, в нижней части которой голубым драгоценным камнем светилось озеро, манившее с высоты чистотой и ясностью.

— Фарис!.. Ты видишь?… Озеро?… Фарис-Та! Ты в порядке?… Фарис!

Сестра не слышала… В своём полуобморочном состоянии она уже не понимала, что с ней происходит и, стиснув зубы, не ждала ничего хорошего, мечтая только об одном, чтобы эта пытка скорее закончилась…

Жесткий удар по голове оказался для пилота настолько неожиданным, что пальцы заметались, непроизвольно дёргая рычажки клапанов, от чего ровный ход полёта сбился в рваное рыскание в разные стороны и опасные наклоны вдоль оси, угрожая переворотом — самым опасным виражом из всех, что могли произойти. Почувствовав рывки, девочка истерически закричала, силы её и так уже были на том пределе, где разум переставал управлять телом, сжав рукоятки, чтобы открыть оба клапана, Мишка направил линию полёта на озеро, снижая скорость и заставляя тело принять всё более вертикальное положение…

Только теперь он увидел причину аварии, летящую на повторный заход. Большая, просто огромная от ощущения испуга, птица смело атаковала непонятное ей существо, возможно, защищая своё гнездо, или отстаивая права на место охоты… Угадав, где находится голова страшилища, она стремилась лишить врага главного — зрения. Эту истину инстинктивно знают все птицы. Вид кривого клюва и мощной лапы заставил Мишку на время бросить стержень руля и колдовством пробить в теле