Пришло время остановить разрушительную волну насилия, нагнетаемую мужским стыдом, иначе она продолжит уничтожать как женщин, так и мужчин.

И, кстати, не менее опасна она и для их детей.

Холодным октябрьским утром в предрассветных голубоватых сумерках пятнадцатилетняя Карла[88] стояла на платформе со школьными друзьями и ждала поезда. Девочка нервничала. Много дней она ждала этой минуты. Поезд приближался, и она не прямо, а намеками дала понять одному из приятелей, что собирается сбежать из дома, после чего отдала ему свой мобильный телефон, чтобы отец не смог отследить ее перемещений. Затем забрала у одного из друзей проездную карту: так будет легче сбить с толку полицейских, если они попытаются вычислить маршрут беглянки по данным с проездного, который прикладывается как на станции выезда, так и на станции прибытия.

Из раздвижных дверей вывалилась веселая стайка студентов и школьников, спешащих на занятия. Карла забилась в угол вагона, низко опустив голову, чтобы камеры слежения не могли запечатлеть ее лицо. На каждой остановке у нее учащалось сердцебиение. «А вдруг полиция уже знает, где я? Сколько у меня еще времени до того момента, когда он меня настигнет?»

Прошло более года с тех пор, как по решению суда девочку отправили жить к отцу. Тогда ее мать, вместе с четырнадцатилетней Карлой и ее братом Заком (он младше на три года), поймали стражи порядка, после того как семейство провело в бегах девять месяцев. Только так они могли избежать выполнения вынесенного ранее Семейным судом распоряжения. Согласно этому документу отец, Джон, получал полную, единоличную опеку над детьми и им запрещались любые контакты с матерью.

Речь идет о семье Эрин, о которой мы уже рассказывали во второй главе. Вначале муж манипулировал ею, лишая финансовой самостоятельности, а затем решил отобрать детей. Долгие годы женщина пыталась уберечь дочь и сына от насилия, к которому был склонен их отец. В итоге в 2012 году она решила последовать совету их семейного врача, утверждавшего, что от греха подальше ей лучше оставить мужа. Это произошло после того, как он начал душить Эрин на глазах у кричащих от ужаса мальчика и девочки. Женщина чуть не потеряла сознание, глаза ее закатились. «Если вы после этого не уйдете от него, – сказал тогда доктор, – значит, вы столь же безумны, как и он».

Поэтому она решилась разорвать отношения с супругом. Но ее терзали страхи: Джон угрожал, что в случае ее ухода он, как пес, выследит ее и убьет. Власти поняли, что ей нужна защита, и суд выдал ей охранный ордер. Вскоре после этого Джон подал заявку в Суд по семейным делам, требуя права посещения детей. В принципе имеющийся ордер должен был помешать ему получить положительное решение. Однако адвокат, консультировавший Эрин и ее родных, дал недвусмысленную рекомендацию: соглашаться на визиты отца. В случае открытого конфликта, по его мнению, женщина сама могла потерять опеку над детьми. Тот факт, что она ранее заявляла об абьюзе со стороны мужа, был недостаточен, чтобы она могла претендовать на единоличную опеку. И кроме того, ей намекнули, что «надо перестать постоянно выставлять себя жертвой», забыть о прошлом и жить настоящим. Не послушавшись своего внутреннего голоса, Эрин согласилась на то, чтобы Джон посещал сына и дочь. Однако те категорически не желали его видеть и говорить с ним. У матери просто не было выбора: она поддержала своих детей и нарушила предписание властей.

Тогда Джон подал еще одно заявление. На этот раз он требовал единоличной опеки. Семейный суд назначил социального работника, который должен был побеседовать со всеми участниками конфликта и представить суду заключение о ситуации. Однако дети отказались участвовать в собеседовании, потому что оно должно было проходить в присутствии отца. Семейный психолог согласилась с ними: она заявила, что подобная процедура может оказаться для подростков болезненной[89].

У Карлы и Зака накопился целый список претензий к отцу. Они его боялись. Он душил мать в их присутствии, подносил нож к ее горлу. Однажды подхватил Зака и бросил через всю комнату, а в другой раз положил кота в сушилку для белья и включил барабан – специально чтобы помучить и запугать близких. Было еще много жутковатых эпизодов, хотя некоторые детали трудно описать словами. Временами у него случались вспышки гнева, так что он швырял со всей силы вещи или намеренно разбивал их. А еще у него была странная паранойя – ему казалось, что Эрин пытается накормить его отравленной едой. Временами он ходил по дому и твердил, что мечтает умереть. Иногда на его лице играла странная «злобная улыбка». Неудивительно, что он внушал детям ужас. Карла и Зак рассказали обо всем этом социальному работнику, но тот не обратил на их свидетельства особого внимания, и в итоге написал в заключении, что мотивы Эрин сомнительны, равно как и ее воспитательные методы.

Также он рекомендовал отправить Зака жить к отцу на три месяца и в этот период полностью исключить связь мальчика с матерью. Это подавалось как превентивная мера: специалист посчитал, что рискованно оставлять сына с Эрин. Мол, он очень похож на Джона, будет напоминать ей бывшего мужа, так что со временем у матери разовьется неприязнь к Заку[90]. В 2014 году, за два месяца до запланированных ранее слушаний по вопросу опеки над детьми, Семейный суд вдруг назначил промежуточное заседание, не уведомив об этом Эрин. На нем были выданы временные ордера, передававшие единоличную опеку над детьми Джону.

«Я не присутствовала на заседании, мне о нем не сообщили. Никто не объяснил причин, почему было принято столь жесткое решение и почему понадобилось устраивать промежуточные слушания дела[91], – говорит Эрин[92]. – Предписания были необоснованно суровыми. Мне запретили всякие контакты с детьми! Я даже не имею права узнать о том, все ли у них благополучно! Хотя суду было известно, что мне выдан охранный ордер, а мужу вынесен запрет на приближение ко мне!» Эрин полагает, что столь неожиданное решение могло быть вызвано тем, что независимый детский адвокат (Independent Children’s Lawyer, ICL)[93] сообщила суду, будто женщина с детьми «скрылась», тогда как на самом деле они уехали из города на время школьных каникул. Согласно постановлению, содержащемуся во временно действующем ордере, федеральная полиция должна была забрать детей у матери и отвезти к отцу. Для Эрин это было абсолютно неприемлемо. Карла пригрозила, что покончит с собой, если ее заставят жить с Джоном. «Сами дети попросили меня, чтобы я их защитила. Поэтому нам пришлось бежать», – объясняет женщина.