– Похоже, все-таки касается, – сказал он.

От его хриплого голоса у меня по коже побежали мурашки.

– Значит, это твоя проблема, а не моя.

Он опять уставился на меня с тем же странным выражением, которое наводило меня на мысль, что ему забавно и любопытно.

– Ты… ты совсем не такая, как я ожидал.

Его слова прозвучали так искренне, что моя злость отчасти улеглась.

– Из-за моих умений обращаться со стрелами и клинком? Или оттого, что я уложила тебя на лопатки?

– Вряд ли ты уложила меня на лопатки, – поправил он. Он нагнул голову и опустил ресницы, прикрывая странные глаза. – Из-за всего этого. Но ты забыла добавить «Красную жемчужину». Не ожидал встретить там Деву.

– Могу себе представить, – фыркнула я.

Он поднял ресницы. В его взгляде читалась куча вопросов. Не думаю, что на сей раз от них получится увильнуть.

Вдруг почувствовав себя слишком уставшей, чтобы стоять и спорить, я направилась к одному из двух кресел у камина, очень хорошо осознавая, что мое платье разошлось на боку, открывая почти всю ногу.

И очень хорошо осознавая, что Хоук следит за каждым шагом.

– В тот раз я была в «Красной жемчужине» впервые. – Я села, опустив руки на колени. – И поднялась на второй этаж из-за прихода Виктера. – Сморщила нос, слегка передернувшись. – Он узнал бы меня хоть в маске, хоть без. Одна женщина сказала, что в той комнате никого нет, и я пошла наверх.

Мне по-прежнему казалось, что она меня подставила, но тогда это не играло особой роли.

– Я рассказываю это не потому, что мне нужно объясниться, а просто… говорю правду. Я не знала, что в той комнате окажешься ты.

Он оставался там, где стоял.

– Но ты меня знала, – произнес он, и это был не вопрос.

– Конечно. – Я перевела взгляд на огонь. – Твой приезд вызвал… пересуды.

– Очень лестно, – пробормотал он.

Мои губы дернулись. Глядя на язычки пламени, танцующие среди толстых поленьев, я сказала:

– А почему я решила остаться в той комнате, – не обсуждается.

– Я знаю, почему ты осталась.

– Знаешь?

– Теперь это стало понятно.

Я вспомнила ту ночь и то, что он тогда сказал. Похоже, он почувствовал, что я пришла туда испытать что-то новое. Пожить в свое удовольствие. Теперь, когда он знает, кто я, ему стало понятно.

Но я по-прежнему не хочу это обсуждать.

– Что ты будешь делать с тем, что я была на Валу?

Он долго не отвечал, а потом шагнул ко мне. В движениях его длинных ног сквозила текучая грация.

– Можно? – Он показал на пустое кресло.

Я кивнула.

Он сел напротив меня и наклонился вперед, поставив локти на колени.

– Это Виктер тренировал тебя?

У меня участился пульс, но я постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.

– Это должен быть он. Вы близки, и он находится при тебе с самого твоего приезда в Масадонию.

– А ты наводил справки.

– Было бы глупо ничего не разузнать об особе, которую я обязан охранять.

Звучит очень логично.

– Я не буду отвечать на твой вопрос.

– Боишься, что я расскажу герцогу, хотя до сих пор ничего ему не выдал?

– На Валу ты сказал, что тебе следует довести это до сведения герцога, – напомнила я. – Что это облегчит тебе работу. Я не хочу, чтобы со мной еще кто-нибудь пострадал.

Он наклонил голову.

– Я сказал, что следует, но не сказал, что так и сделаю.

– Есть разница?

– Тебе лучше знать, есть ли. – Он изучал мое лицо. – А что сделает его милость, если я ему расскажу?

Я сжала кулаки.

– Это не имеет значения.

– Тогда почему ты сказала, что я понятия не имею, что он сделает? Ты говорила так, будто собиралась продолжить, но остановилась.

Я отвернулась и уставилась на огонь.

– Я не собиралась ничего говорить.

Некоторое время Хоук молчал.

– Вы с Тони странно отреагировали на его вызов.

С моего языка скатилась ложь:

– Мы не ожидали, что он позовет.

Опять пауза.

– Почему после того визита ты почти два дня не выходила из комнаты?

От ногтей, впившихся в ладони, разошлась резкая боль. Пламя умирало, слабо мерцая.

– Что он с тобой сделал? – спросил Хоук слишком мягким голосом.

Стыд сдавил мне горло, осев кислым привкусом во рту.

– Почему тебя это волнует?

– А почему не должно? – Его голос опять прозвучал неподдельно искренне.

Я повернула голову прежде, чем осознала, что делаю. Хоук сидел, откинувшись на спинку кресла и держа руки на подлокотниках.

– Ты меня не знаешь…

– Держу пари, я знаю тебя лучше, чем большинство.

У меня вспыхнули щеки.

– Это не значит, что ты знаешь меня, Хоук. Недостаточно, чтобы волноваться.

– Я знаю, что ты отличаешься от других придворных.

– Я не вхожу в число придворных, – заметила я.

– Ты Дева. Обычные люди видят в тебе дитя богов. Считают тебя выше Вознесшихся, но я знаю, что ты умеешь сопереживать. Той ночью в «Красной жемчужине», когда мы говорили о смерти, ты искренне сочувствовала моим потерям. Это не было наигранным.

– Откуда ты знаешь?

– Я хорошо сужу о людях по словам, – заметил он. – Ты молчала из страха, что я тебя узнаю, пока я не назвал Тони твоей служанкой. Ты бросилась ее защищать, рискуя выдать себя. – Он помолчал. – И я видел тебя.

– Видел что?

Он опять наклонился вперед и понизил голос.

– Я видел тебя на заседании Городского Совета. Ты была не согласна с герцогом и герцогиней. Я не видел твоего лица, но понял, что тебе неуютно. Ты переживала за ту семью.

– Как и Тони.

– Не хочу оскорбить твою подругу, но большую часть Совета она казалась полусонной. Сомневаюсь, что она вообще понимала, что происходит.

Я не могла с этим поспорить, но то, что он видел, было лишь кратковременной утратой контроля над моим даром. Все же это не меняет того, что мне стало плохо от случившегося с семьей Тулисов.

– Ты умеешь сражаться – и сражаешься хорошо. А еще ты несомненно смелая. Немало мужчин – тренированных мужчин – не идут на Вал во время нападений Жаждущих, если им не обязательно идти. Вознесшиеся могли бы сражаться на Валу, и их шансы выжить куда выше, но они этого не делают. А ты делаешь.