Возьмем, например, мышей и крыс — самых рабочих лошадок лабораторных исследований, каких только может предложить животный мир. У их самок, как и полагается всем женским особям, происходят цикличные колебания гормонов. А это означает, что если в исследовании задействованы грызуны, то следует учитывать фазы цикла подопытных самок. Но мыши еще не очень освоили навыки самоотчета, и потому экспериментаторам, чтобы определить фазу цикла самки в момент исследования, приходится прибегать к процедуре, включающей забор вагинальных мазков. Метод несовершенен, вгоняет подопытных в стрессовое состояние, а заодно требует дополнительных затрат денег и времени. К тому же для экспериментов нужно вдвое больше женских особей, чем мужских, чтобы отобрать одинаковое с мужскими особями число подопытных самок в одинаковой фазе цикла. И даже если ученые преодолеют все эти препятствия, кое-кто из рецензентов и научных редакторов все равно сочтет такое изыскание «технически неубедительным» под предлогом, что гормональный фон женских особей мог сделать результаты менее интерпретируемыми, чем если бы опыты проводились только на самцах.

До недавнего времени эта дилемма решалась самым простым способом: женские особи попросту не использовались для исследований. Это ускоряло сбор исходных данных и в качестве бонуса увеличивало шансы на публикацию в авторитетном научном журнале. Моего коллегу, изучающего болезнь Альцгеймера на мышах (это заболевание намного чаще поражает женщин, чем мужчин), рецензент спросил, почему в выборку животных не были включены самки — и на памяти этого ученого подобным вопросом интересовались в первый раз. Знаете, когда это было? В 2018 году. Хотя коллега работает в этой области добрых три десятка лет и по заведенному обычаю всегда брал для экспериментов только самцов[103]. По его отзывам о положении дел в изучаемой сфере, минимум 90% попадавшихся ему исследований механизмов, провоцирующих болезнь Альцгеймера, проводились исключительно на мышах-самцах. Прежде всего потому, что а) при введении в эксперименты женских особей результаты получаются излишне дифференцированными (особи разного пола почти никогда не реагируют одинаково на одни и те же методы лечения) и б) результаты у самок автоматически получаются более разноречивыми (из-за возможного влияния половых гормонов). Ввиду двух указанных проблем исследования с участием женских особей публиковать сложнее, и это отбивает у ученых охоту вообще связываться с изучением каких бы то ни было представительниц этого пола.

С этим ни в коем случае нельзя мириться. Все (в прямом смысле все) медицинские исследования в первую очередь проводятся на животных. Без этого не обходится ни один научный поиск, ни одно исследование, в том числе испытание новых методов излечения рака, развития болезни Альцгеймера, аутоиммунных заболеваний, психических, посттравматических стрессовых расстройств и еще многого, что могло бы разладиться в человеческом организме или, наоборот, улучшиться (включая мозг). Опыты на животных составляют краеугольный камень всех биомедицинских изысканий. А поскольку женских особей изучать всегда сложнее (и результаты труднее поддаются интерпретации ввиду обусловленных фазой цикла особенностей), подавляющее большинство подобных экспериментов проводится только на самцах272. Только на самцах. Более чем уверена, мы прохлопали крупные прорывы в лечении женского организма именно потому, что в исследованиях на животных задействуются прежде всего особи мужского пола. Самок грызунов изучают во вторую очередь (только когда получают многообещающие результаты у самцов) или вовсе не привлекают. Если какой-то метод не срабатывает в экспериментах на мужских особях, его спешат объ­явить неудавшимся, даже не удосужившись проверить, какой эффект он даст у женских.

Решение, включать ли женских особей в эксперименты — с должным учетом циклических колебаний их гормонов, нельзя отдавать на откуп доброй воле (и интересам) авторов исследования. Идя таким путем, наука оставляет за бортом женщин и проблемы их здоровья. Ученые настолько задавлены требованием публиковаться, публиковаться и публиковаться, что многие (и в этом я, признаться, грешна не меньше прочих) предпочитают тому пути, который ведет к научной истине, тот, что попроще, побыстрее и подешевле. Когда авторитетные научные журналы и так готовы освещать исследования, проведенные только на мужчинах, захотите ли вы создавать себе лишние трудности и заморачиваться с изучением женщин, предполагая к тому же, что это может вам же выйти боком? Или вслед за другими пойдете путем наименьшего сопротивления — соберете данные только по мужским представителям и ограничитесь оговоркой, что «результаты нуждаются в дальнейшей проверке на женщинах»? Мои вопросы имеют целью не оправдывать науку (а также себя и собственную практику экспериментов), а объяснить, как мы докатились до жизни такой. Это всем известно: исследования столь долгое время игнорировали женщин именно потому, что научный истеблишмент — издатели журналов, рецензенты, грантодатели и прочие финансовые доноры — всегда поощрял такой подход.

Положение понемногу выправляется (в США федеральные агентства больше не финансируют клинические испытания на людях, если в числе участников нет женщин273, а Национальные институты здравоохранения теперь проводят политику увеличения включенности в доклинические исследования самок животных274 и их клеточные колонии), но впереди еще долгий путь. Многие ведомства до сих пор финансируют исследования, ограничивающиеся изучением только мужских особей, академические журналы с готовностью публикуют их, и во многих научных дисциплинах такое положение вещей все еще норма. Вот и многие биомедицинские периодические издания до сих пор не требуют от своих авторов не то что включать в исследования женских особей животных275, а даже указывать пол подопытных[104]. Основательные, корректно проведен­ные эксперименты на женщинах по-прежнему высокозатратны как по времени, так и финансово, а их результаты, как правило, толковать труднее, чем итоги исследований, в которых были задействованы только мужчины. Таким образом, когда научная карьера больше зависит от твоей «публикационной скорострельности», чем от надобности обстоятельно отвечать на поднимаемые вопросы, женщины и наиболее важные проблемы их здоровья выпадают из поля зрения науки.

В области научных исследований и публикации их результатов многие организации до сих пор привержены архаичной политике — еще тех времен, когда наука не постигла всей глубины и масштабности различий женского и мужского полов. Тогда считалось, что полученные при изучении мужчин результаты можно запросто распространить и на женщин, которые рассматривались как некие уменьшенные копии мужчин, отличающиеся от них разве что набором репродуктивных органов. Но сейчас мы знаем себя лучше, а потому и требовать имеем право большего.

Когда включение женского пола в исследования станет de rigueur (необходимым. — Прим. ред.) — чем-то столь же подобающим, как хорошие манеры, — для всех ученых (притом с обязательным учетом колебаний женских гормонов), больше женщин попадут в фокус внимания науки. И чем активнее она начнет изучать женщин, тем более пристального внимания удостоятся и их специфические проблемы — включая применение гормональной контрацепции.

МАТКА И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ