— Я надеялся, — сказал я. — Я хочу, чтобы ты вновь стала человеком.

Дарина нахмурилась.

— А так — плохо?

Вздохнув, я привлёк её к себе. Ответил:

— Нет. Не плохо… Дарина, я соврал. Я думал, что ты сомневаешься, делать ли мне укол. Ты сидела рядом, а я умирал.

— Глупый, — она обняла меня в ответ. — Я не сомневалась. Я ждала. Ты был весь поломанный. Инициирующий концентрат одновременно лечил и убивал. Надо было поймать нужный момент, чтобы ввести возвратный мутаген.

Я уже это понимал. Она ввела мне жёлтую жидкость, уколола в шею, в артерию. А потом взяла на руки, легко, будто ребёнка. И утащила в каморку под лестницей.

Здесь было мягко и тихо. Дарина раздела меня, потом разделась сама и прижималась, успокаивая и согревая своим теплом. Меня трясло, мутило, ломало — в организме боролись две силы. Одна пыталась сделать невозможное, превратить меня в Изменённого. Другая останавливала процесс, возвращала меня обратно.

Возвратный мутаген победил.

— Я пойду к тому Продавцу, — сказал я. — Куплю ещё этой штуки. Для тебя. И для Наськи тоже.

— Он не продаст, — уверенно сказала Дарина. — Я лишь слышала, что такой мутаген есть, но никогда не держала в руках. Он продал лишь потому, что понимал, для кого. Продавцы очень умные.

— Я буду настойчив, — сказал я.

— Максим… Спасибо. Но я отвечаю за Гнездо. Даже если мы восстановимся и мне не придётся меняться дальше, я не смогу уйти. Слишком много погибших. Давай надеяться, что я останусь жницей? Ведь когда я жница, это ничего, это нормально? У меня только глаза сиреневые. Я даже волосы могу длиннее отпустить!

— Мне нравятся твои глаза, — сказал я. — И волосы. И всё остальное.

Но про себя я подумал, что всё равно пойду к Продавцу. И куплю этот возвратный мутаген. Если продали раз, продадут и другой. Всегда найдётся то, что Продавцу хочется купить. У меня ещё много редких кристаллов.

— Так ты здесь живёшь? — сменил я тему.

— Угу… А ты думал, мы спим вповалку на полу?

— Честно? Так и думал, — признался я.

Дарина тихо рассмеялась.

— Я тут с самого первого дня. Это моя комната.

— Почему у вас в Гнезде всё завалено тряпками? — спросил я. — А в других — зеркала, верёвки… что там ещё бывает?

— Песок… металл… Я не стану объяснять. Не могу!

— Мне кажется, я догадываюсь, — сказал я. Но Дарина болезненно поморщилась, и я не стал продолжать. Вместо этого мотнул головой, указывая на фотографию, пришпиленную к стене. — А ещё мне понятно, как ты меня узнала.

Это была старая школьная фотка из альбома, который делали после десятого класса — двадцать шесть человек, считая нашего классного руководителя. Он жив, кстати, до сих пор в школе работает, преподаёт физику и астрономию. Очень популярна стала астрономия, хотя на звёзды теперь смотреть трудно…

Я на фотке был крайний слева в дальнем ряду. Стоял и улыбался. Юный, самоуверенный и глупый (как я сейчас понимаю). Ростислав в первом ряду по центру, очень серьёзный, но тоже самоуверенный.

— Первый год я всё время на фотку смотрела, — сказала Дарина. — Чтобы не свихнуться. Наверное, всё-таки свихнулась, но по-другому. Стала разговаривать. Вначале с братом, потом с его одноклассниками.

— Я отвечал? — спросил я серьёзно.

— Да ну тебя… — Дарина вздохнула. — Максим, ты нас второй раз спас.

— А если будет третий?

— Всё дело в Анне, — сказала Дарина. — Ты же видел, как на неё подействовал мутаген?

— Стратег, — сказал я задумчиво.

— Да. Это большая редкость. Огромная честь для Гнезда, что куколка попала к нам.

— Дарина, я одного не понимаю. Если на её уничтожение брошены такие силы, почему девочку не убили в больнице?

— Запрещено, — сказала Дарина. — Людей убивать запрещено, только при самообороне!

— Кому запрещено?

Она молчала.

— Кем запрещено?

— Максим…

— Ладно, молчу-молчу, — я погладил её по щеке. — Чушь, конечно. Я вроде как уже понял… Ты можешь её убрать из Гнезда? И она будет в безопасности, и вы.

— Могу. Но не сейчас.

— Не в резонансе, — вспомнил я её слова.

— Да.

— И когда будет… резонировать?

— Через двое суток.

— Может, попросить помощи у других Гнёзд? У Инсеков?

— Гнёзда не будут вмешиваться, — Дарина вздохнула. — Я всё обдумала. Хорошо хоть, что все московские держат нейтралитет. Инсеки в курсе… почему не вмешиваются — не знаю. Там свой баланс отношений.

Я проглотил непроизнесённый вопрос «там — это где?»

Ответ, в общем-то, понятен.

Наверху. В небе. В космосе.

— Могут прийти новые монстры?

— Вряд ли, — поколебавшись, ответила Дарина. — Процесс Изменения, даже при повышенной дозе мутагена, занимает несколько дней. Когда мы с Наськой остались одни, я получила доступ к базе знаний хранителя и многое поняла… в общем, создать уничтожителей или бойцов так быстро невозможно. Даже эти были сделаны ускоренно и обречены.

— Боец сказал, что умрёт к утру… — подтвердил я.

— Вы уничтожили тех, кто был в процессе подготовки. А новых надо ещё завербовать, причём объяснить им, что они смертники…

— Завербовать?

— Только добровольцы, — подтвердила Дарина. — Ты удивишься, сколько желающих стать Изменённым… хотя бы ненадолго. И всё равно потребуется три-четыре дня. Скорее всего, новых монстров в запасе нет.

— Тогда надо выждать два дня, вы отправите стратега…

— Да, — согласилась Дарина, не отреагировав на «отправите».

— Я поживу у вас, — предложил я.

— Максим, у нас нет концентрата мутагена. Ты ничем не поможешь, если всё-таки случится нападение. Сейчас всё хорошо. Давай не будем говорить о плохом…

Дарина присела, провела ладонью мне по груди. Сказала:

— Пойду, посмотрю, как Милана. Наська должна была справиться, но я проверю.

— Дарина… — неловко сказал я, глядя на её коленки. Про то, как себя чувствует Милана, я спросил первым делом, как только понял, что живой. И это меня грызло.

— Максим, я не сержусь. Я всё понимаю. Она человек, я нет. У меня даже ребёнка от тебя не может быть.

— И не надо, — сказал я. — Наську удочерим, я к ней уже привык.

— Ох уж нет, — жница рассмеялась. — Ты не представляешь, какая она заноза… Максим, я правда не сержусь. Хватит об этом говорить. Я даже не буду против, если у вас с Миланой… ну, продолжатся отношения.