— Я ей сначала не понравился, я это понял, когда отец привел меня к ним домой. Она смотрела словно сквозь меня и, даже когда разговаривала со мной, меня не видела.

— Вы долго были в гостях?

— Пару часов. Отец мне показывал фотографии своих родителей, моей сводной сестры Анны.

— А чем занималась Вера Михайловна?

— Она сначала сварила нам кофе, а потом просто сидела в кресле и листала журналы. Отец кидал на нее раздраженные взгляды, не знаю почему, но она даже не привстала со своего места.

— Вы с ней встречались потом?

Артем покраснел:

— Да, она мне позвонила сама на следующий день, сказала, что отец нормально добрался до Москвы, он буквально на день летал в командировку.

— И вы пришли к ней домой в отсутствие отца?

— Да, она позвала меня, сказала, что извиняется за вчерашнее, что я стал для нее полной неожиданностью, и она не могла это скрыть, и что хочет познакомиться со мной поближе.

— Знакомство состоялось?

— Да. — Артем кивнул и замолчал.

Не мог же он рассказать этому «деревянному» следаку, что потерял голову от любви сразу же, как увидел Веру. Как он мучился, как нервно касался губами кружки, в которой она подавала им кофе, и ему казалось, что он ощущает женский запах.

«Ты сошел с ума!» — твердил он себе, но сердце ныло, и дух захватывало при мысли о ней. Артем не спал всю ночь, он то и дело прокручивал в голове картинки, как Вера протянула руку для приветствия, как покачивала лебединой шеей, как по-девичьи поджала ноги в кресле. Чувство, вспыхнувшее мгновенно, моментально, искрометно, стремительно набирало обороты. Артем понимал, что это невозможно, ничего не получится, но он даже не хотел об этом думать, ему уже было неважно, почему такое с ним произошло. Он просто любил, страдал и любил.

— Итак, вы пришли к ней домой на следующий день. О чем говорили? Что делали?

Если бы он мог так просто ответить на этот вопрос. Артем зашел в их дом, как тот Ежик из мультика про туман. Ему было настолько тепло и хорошо, что хотелось тут быть вместе с ней целую вечность. Он не хотел даже представить, что может быть как-то по-другому. Они пили чай, и Вера задавала ему разные житейские вопросы: как он учился, как выбирал профессию, как жили они с матерью все это время, а потом вдруг взяла его за руку и повела в спальню.

Он сразу забыл и про отца, и про то, что поступает по отношению к нему некрасиво. Была только женщина, женщина, которую он по-сумасшедшему любил, которую хотел, которой шептал нежные слова, как возникали они в его голове в этом любовном тумане. Ему хотелось говорить с ней и говорить.

— Милая, ты моя милая. Ты моя единственная. Я так тебя люблю.

— Мой дорогой мальчик, — ее слова словно рассыпались ярким бисером, а потом каждая бусинка словно нанизывалась на нитку, которая обвивала его душу, и ему не хотелось выбираться из этого плена, из этого тумана, так здесь было хорошо.

Артем словно очнулся. Кочетов смотрел ему в глаза.

— Что вы делали, Артем? Вы меня слышите?

— Мы просто общались, пили чай. Она удивительная женщина. Разве общаться запрещено?

Кочетов все понял: и про вспыхнувшую любовь, про которую было написано на лице у Артема Найденова крупными буквами, и про то, что Вера Михайловна нашла способ подчинить себе сына Яценко. Она действительно была умной, решительной женщиной и все рассчитала.

Новый начальник Космического управления читал докладную записку, представленную отделом ФСБ, в которой был сделан грамотный анализ по ситуации с недавно назначенным Романом Шарулевым, читал и нервничал:

«Похоже, напрасно Бразгин сделал ставку на Шарулева. Мы обозначили конкретно его вектор поведения, а он начал свою игру».

Хвостов после Яценко осталось так много и таких проблемных, что, если их не решить, они могут стать проблемой всего управления и лично его. Надо было срочно принимать меры, потому что нынешний генеральный «Орбитальной группировки» мог просто заиграться. К тому же эта сомнительная деятельность совместных предприятий. Где это видано, чтобы с ЛБГ — маленькой лампы бегущей волны можно за год наварить целое состояние? Прокуратура уже все коленки сбила в кровь в поисках коррупционеров, а тут бери — не хочу их голыми руками.

Новому начальнику не хотелось начинать свою деятельность со скандала. Это непозволительно. И вообще, он должен взять в аппарат своих людей, расставить по важным местам тех, кому он доверяет, чтобы потом не искать счастья в Сибири, как его предшественник. Он пригласил зама.

— Вот что, надо исправлять свою кадровую ошибку. Мы думали, что Шарулев расшибет лоб, чтобы выполнить поручения, а он не шевелится. У него испытательный срок три месяца?

— Да, так по контракту.

— Надо, чтобы после этих трех месяцев он внезапно заболел, занемог и по состоянию здоровья покинул пост директора. Так бывает, не рассчитал человек свои силы, перенапрягся и решил перейти на другой, более легкий участок.

— У вас есть варианты, кто может стать генеральным?

— Есть! У меня всегда есть варианты.

Он подумал и назвал фамилию верного человека.

— У него, по крайней мере, громадный опыт работы в нашей отрасли, он спит и видит себя директором фирмы головного предприятия. Он знает и чтит наши законы, и, наконец, он не любил и вечно конфликтовал с Владимиром Яценко. Он задушит, задавит его начинания на корню.

— А может, поступить по-хитрому? — Заму хотелось остаться на своем рабочем месте. — Вы помните, что муж нашего экономиста — заместитель главного редактора «Московского комсомольца». Она, кстати, хороший специалист. Давайте мы устроим утечку информации, напишем материал о проблемах предприятия. Проблемы в отрасли есть, журналисты любят их пожевать, давайте дадим им ту пищу, которая будет полезна нам.

— Я не могу понять ход твоих рассуждений.

— Я всего лишь говорю о том, что надо неприятности перекраивать в успехи.

— Что ты собираешься перекраивать?

— Ситуацию в нашу пользу. Во-первых, вы сейчас прилагаете все усилия, чтобы сдвинуть с места Шарулева, как не оправдавшего доверия. Пусть об этом побеспокоится пресса, общественное мнение, так сказать. Давайте скинем небольшой фактический материал, например про коттеджи на Черном море, в «Московский комсомолец» и в местную прессу сибирского городка. Во-вторых, это отведет внимание писак от падения наших спутников, тема недвижимости будет тут хороша. Ну и самое главное, третье, вы встанете над схваткой и примете важное кадровое решение по замене. А дальше пусть Шарулев скажется больным или мертвым, нас это будет волновать в меньшей степени.

— Я не готов так быстро подписаться под твоей идеей, хотя есть в ней, несомненно, заманчивая новизна. Но я не люблю журналистов.