– Густая борода, пиджак… э-э-э… среднего роста. – Было видно, что Ф.В. озадачен.

Стивенс.

– А почему вы спрашиваете? Вы что, его не знаете?

– Знаю, – ответил Йен, еще раз посмотрел на книгу и достал бумажник. – И сколько?

– Доктор Монтегю уже заплатил. Скажу больше – переплатил. – Продавец заметно беспокоился. – Мне сдачу вам вернуть или подождать, пока доктор Монтегю вновь нас посетит?..

– Сколько она стоит?

– Двадцать пять пятьдесят семь, включая налоги.

– А он вам сколько дал?

– Пятьдесят.

– Оставьте пока эти деньги. – Йен открыл бумажник. – Я заплачу за нее, а вы вернете ему деньги, когда он появится.

Он добавил книгу к выбранным ранее и заплатил за все. Позволил продавцу положить свой выбор в пакет, а вот «Борьбу со сверхъестественным» понес в руке. Поблагодарив Ф. В., направился к выходу, на ходу рассматривая обложку книги. На ее заднем плане был изображен дом с привидениями, а на переднем – детонатор.

Идя к машине, Йен все недоумевал, откуда Стивенс узнал про его любимый книжный магазин.

Раньше она никогда не работала по субботам, так что Фэйт удивилась тому, насколько много было людей в библиотеке. Сама она редко занималась в субботние дни, и ей было странно, что библиотека выглядела практически так же, как и в будни. Отдел бронирования был полон студентов, пытающихся получить материалы, которые отложили для них их преподаватели, и почти все столы были заняты. Несколько групп даже собрались в больших аудиториях на четвертом, пятом и шестом этажах.

Сегодня Фэйт должна была работать с одиннадцати до пяти, с момента открытия библиотеки до ее закрытия, но так как она все время была занята, то часы пролетали незаметно. Во второй половине дня девушка провела бóльшую часть времени, расставляя по полкам возвращенные материалы из спецхранилища.

До этого она была здесь всего один раз, во время ознакомительного тура с Филом, и в обычных обстоятельствах ее до этой части библиотеки не допустили бы, но несколько студентов заболели, а один из волонтеров неожиданно уволился, так что людей не хватало. Фил оставил записку о том, что ей дали допуск и что теперь она отвечает за расстановку по полкам коллекции шведской эротики, которую на этой неделе возвратила одна из преподавательниц-феминисток.

Фэйт медленно шла по разделенному на секции помещению. Теперь она знала, что в дополнение к литературе по Холокосту в Брее хранится одна из самых больших в мире коллекций жесткой порнографии и обширное собрание фотографий, писем и дневников серийных убийц, завещанных Университету самими авторами.

Зачем Университету хранить такие жуткие реликвии?

Она взглянула на шведскую эротику, возвращая книги и журналы на свои места на полках. Неожиданно наткнувшись на журнал «Анальная любовь», быстро пролистала его, рассматривая фотографии.

И подумала о Джиме.

Сегодня они снова встречаются, и она должна быть возле «Спун’з» в шесть тридцать. Он хотел заехать за ней домой, но Фэйт сказала твердое «нет». Уже зная все подробности и то, как она к этому относится, он ее понял.

Теперь Фэйт думала, что лучше было бы назначить встречу на семь тридцать. Ей надо время, чтобы добраться до дома и принять душ.

Вымыться.

И все такое.

Она закрыла журнал и поставила его на полку.

Гленна, как старший помощник, была сегодня главной. Первым делом Фэйт рассказала ей о свидании и спросила, сможет ли кто-то закрыть хранилище вместо нее, так, чтобы она смогла уехать ровно в пять, и Гленна сказала, что та может об этом не беспокоиться. Сегодня все закроют: Ренни, Сью и Даниэль, так что она может уйти вовремя.

Фэйт расписалась в книге в 5.01 и, проходя по лобби к выходу, благодарно помахала рукой Гленне, но подруга ей не ответила. Весь день она была какая-то дерганая, напряженная и думала о чем-то своем, так что Фэйт не один раз хотела спросить, всё ли у нее в порядке и не может ли она чем-нибудь ей помочь. Но она все еще плохо знала Гленну и решила, что если той захочется поговорить, то она сама это сделает.

Фэйт вышла из библиотеки.

Сегодня она оставила машину на преподавательской парковке и теперь боялась, что получит «тикет»[65]. По ее мнению, правила парковки по выходным дням не действовали, но проверить это Фэйт так и не удосужилась.

Она пересекла двор и прошла мимо здания педагогического факультета, срезая путь по газону до тех пор, пока не оказалась на бетонной дорожке между Центром прикладных искусств и зданием биологического факультета, которая вела прямо на парковку.

Фэйт шла быстро, торопясь добраться до машины, но значительно замедлила шаг, дойдя до этой дорожки. Думала она о Джиме и о предстоящем вечере; однако после просторного газона в узкой дорожке было нечто, показавшееся ей угрожающим. Нечто, заставившее ее почувствовать себя не в своей тарелке. Солнце еще не село, но его закрывало здание биофака, так что на дорожке лежали плотные тени от густой листвы, росшей на ветвях деревьев по обеим ее сторонам. И вот эта относительная темнота заставила Фэйт почувствовать дискомфорт. Она подумала о том, что говорил ей Джим, о том, что сама ощущала в этом семестре, – и даже в какой-то момент собралась пойти по длинному пути вокруг здания биофака. Но убедила себя, что это все паранойя и она слишком осторожничает. Ничего страшного там нет. Если она поторопится и перейдет на бег, то преодолеет дорожку за несколько секунд.

Фэйт заставила себя идти вперед, мимо входов в два здания, и не опускать взгляд в землю, как она обычно делает при ходьбе, а смотреть прямо перед собой, чтобы быть уверенной, что перед ней ничего нет, что перед ней никто не…

Движется.

Фэйт остановилась, задохнувшись.

Моргнула.

Тени на дорожке сдвинулись, заколебались и перемешались, словно подул сильный ветер, хотя листва оставалась неподвижной. Фэйт испуганно оглянулась. Стоял полный штиль, не было вообще никакого ветра, и единственным движущимся предметом была она сама. Деревья и высокие кусты по обеим сторонам дорожки оставались неподвижны.

Но тени продолжали двигаться.

И скорость их движения все увеличивалась.

Сердце колотилось у нее в груди, губы пересохли, а кожа покрылась мурашками. Теперь она знала, что ощущают люди в фильмах ужасов, когда, находясь в захваченном привидениями доме, слышат неожиданный стук в стену или вдруг сами по себе начинают открываться и закрываться двери и окна. Если следить за этим на экране, как бы со стороны, подобная реакция выглядит смешной, и она никогда не понимала, почему герои так реагируют на подобные мелочи. Но теперь до нее дошло, что все зависит от контекста и что именно он провоцирует подобную реакцию. Обычные действия становятся жуткими и пугающими, когда их источник неизвестен или необъясним, когда сами они становятся неестественными, когда происходит то, что происходит с ней сейчас: тени кустов двигаются, а сами кусты – нет, и все это еще более усиливается жутким ощущением абсолютной беспомощности.