– Мы проехали мимо тебя, ма, и тот человек, который не понравился мистеру Уайлдеру, поприветствовал меня!

Лейси молча кивнула.

– А потом тебе надо было отлучиться, – продолжал Генри, обращаясь к Бо. – Наверное, в туалет. Когда мне надо в туалет, я ни о чем больше не могу думать.

– Да, конечно… – проговорила Лейси.

Бо услышал вопрос в голосе малыша. Очевидно, тому очень хотелось знать, что происходит. Наверное, сам он был таким же в пятилетнем возрасте. И действительно, почему взрослый мужчина, на которого ты смотришь как на бога, которого считаешь своим другом, – почему этот мужчина говорит, что у него не будет времени вернуться с тобой в парк развлечений, хотя он же раньше обещал тебе обширную развлекательную программу?

Взглянув в зеркало заднего вида, Бо проговорил:

– Ты прав, Генри, мне не нравится этот человек. Я знал его, когда мы с ним были детьми.

– Правда? – спросил малыш. – Он был скверным мальчишкой, да?

– Нет-нет. – Бо не мог поверить, что сознательно возвращается к этой прискорбной странице своего прошлого. – Когда-то мы с ним были друзьями, а потом оказалось, что он не был настоящим другом. Он скрывал от меня кое-что очень важное. Тайну. А между друзьями не должно быть тайн.

– А какую тайну он скрывал?

– К сожалению, я не могу тебе сказать. Это не только моя тайна. Да и человек, который положил всему этому начало, уже умер. Я думал, что все осталось в прошлом и больше не имеет значения, но оказалось, что имеет.

– Значит, из-за той тайны вы не можете быть друзьями?

– Именно так, – ответил Бо. – Я дружу только с людьми, которые честны со мной.

– Понял, – кивнул Генри. – Я всегда буду с вами честным, мистер Уайлдер.

Бо улыбнулся малышу в зеркало заднего вида и проговорил:

– Я тоже буду честным с тобой, Генри. – Так и следовало вести себя с людьми, которые тебе небезразличны, даже если это разобьет твое сердце. Или их сердца.

Во время этого разговора все остальные молчали, но теперь Шина вздохнула и, выглянув из окна, сказала:

– Высадите нас у стоянки трейлеров. Увидимся завтра.

Уолт бросил взгляд на Бо, и тот увидел в его глазах сочувствие. Уолт сочувствовал ему, вот так-то.

– Я оставлю вам масло для перчатки, – сказал он.

– Хорошо, – кивнул Бо, не сводя глаз с дороги. – Я сделаю все, что надо.

Машина завернула за угол. Лейси смотрела в окно. Она хранила молчание и не поворачивала голову. Ее плечи поникли, но лицо ничего не выражало. А ее рука все время лежала на плече Генри.

Через несколько минут Уолт и Шина вышли из машины, и Бо позволил себе чуть-чуть расслабиться. Он понимал: все взрослые, сидевшие в машине, хотели знать, что случилось и почему он до сих пор вменял в вину Рикки его детский проступок – мол, давно пора тем или иным способом разрешить детские проблемы. Что ж, теперь число любопытствующих уменьшилось…

– Давайте поиграем в мяч, – сказал Бо, оставив машину на стоянке у маяка.

И они поиграли минут пятнадцать. Но Лейси в игре не участвовала, а Генри ни разу не поймал мяч. Он много смеялся и лишь в самом конце нахмурился и заявил:

– Я ужасно неловкий.

– Не беспокойся. – Бо потрепал мальчика по плечу. – К завтрашнему дню мы приведем твою перчатку в хорошую форму и станет легче. А теперь… Может быть, займемся серфингом?

– Да-да, серфингом! – завопил Генри. Он подбросил перчатку, поймал ее и побежал в дом, чтобы переодеться и поздороваться с Джорджем.

– Ты не должен заниматься с ним, если не хочешь, – тихо сказала Лейси. Она крикнула выскочившему на порог малышу, чтобы он налил коту воды. – Тебя явно что-то очень встревожило в парке.

Бо молча пожал плечами и, отвернувшись, посмотрел на море. Солнце ярко светило, и вода приобрела изумрудно-зеленый оттенок. Начинался прилив.

– У моего отца была вторая семья, – проговорил наконец Бо. – Я узнал об этом совершенно случайно, когда мне было тринадцать лет. Наткнулся на отца с любовницей. Ее звали Тула, а Рик – ее сын. И сын моего отца. Мой сводный брат.

Лейси в изумлении таращилась на Бо. Подумать только! Его отец имел вторую семью!

Когда Бо снова повернулся к ней, его взгляд был тяжелым, и в то же время в его глазах появилась какая-то странная пустота.

– Расскажешь? – тихо спросила она.

Он скрестил на груди руки и прищурился на солнце. Лейси молча ждала; она знала, что сейчас не следовало на него давить.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Так вот, мы с отцом ходили на охоту или в походы почти каждые выходные. Таков уж обычай у южан – у отцов и сыновей. Нередко мы проходили мимо дома Тулы и брали с собой Рикки. Иногда мы ходили в парк развлечений – как правило, в те дни, когда у меня или у него был день рождения.

Лейси хотелось, чтобы Бо успокоился, поэтому она никак не выдала своего волнения – только кивнула.

– Но чаще мы ходили по лесам, – продолжал он. – Потом возвращались к Туле и несколько часов играли и лазили по деревьям. Отец говорил, что жалеет эту семью, – мол, Тула вдова… и все такое. А вечерами за ужином я рассказывал маме о наших подвигах – моих и Рикки.

– Она знала, что твой отец и Тула – больше чем просто друзья?

Бо тяжко вздохнул.

– Долгое время, уже в старших классах, я думал, что не знала. А когда узнал, уехал в интернат, хотя родители хотели, чтобы я остался в Чарлстоне и ходил в «Портер-Гауд». Но я не мог оставаться рядом с отцом после того, как все узнал. – Он переступил с ноги на ногу и опустил голову. – В выпускном классе мне стало известно, что мать все знала. Отец рассказал. Решил поговорить со мной по-мужски. Думал, что я его пойму. По его словам, хорошие жены знают, что мужьям необходима отдушина, и мирятся с этим. В результате – все счастливы. – Бо криво усмехнулся. – Только он ошибся. Я его не понял.

– Кто-нибудь еще знал?

– Я уверен, что бóльшая часть чарлстонского общества была в курсе дела. Но о таких вещах у нас не принято говорить.

Лейси оглянулась на дом, радуясь, что Генри задержался внутри.

– А что произошло между тобой и Рикки?

– Узнав обо всем, я перестал ходить к Туле и к нему. Правда, мы встретились однажды, когда я приехал домой на рождественские каникулы. Он дождался, когда я выйду из дома, и шел за мной по улице. Наконец догнал на парковке, и мы подрались. Я сломал ему нос, а он выбил мне зуб.

– Он пришел с намерением подраться?

– Не знаю. Я не дал ему возможности сказать, чего он хотел. И никогда не дам.

Несколько секунд они молча смотрели на море.